— Нет. — Голос ее звучал уверенно. — Секретарши, как правило, не имеют отношения к личным делам. Средний ящик его письменного стола в Хьюстоне мог бы быть гордостью самого въедливого аккуратиста. Для всего свое место и все на своих местах.

— Кроме самого человека, — отрезал Салли и вернул разговор к начальной точке. — Ты не сказала Линкольну о календаре.

— Зачем было говорить? Вчера я еще не была уверена, что кабинет обыскивали. Зачем его расстраивать?

— Расскажи мне о Линкольне.

Вместо того чтобы сразу ответить, Джессика поправила на столе пресс-папье. Если бы Салли не знал, что этого не может быть, он подумал бы, что эта женщина нервничает.

— Кажется, он привязан к Айрис. Старательный. Да, еще какой старательный. Вчера ночью почти не ложился. — Она подняла на него взгляд от поставленного точно посередине стола пресс-папье. — Я слышала, как он проверяет весь дом.

— Держу пари, тебя это раздражало.

— Почему это должно меня волновать?

— Разве ты не ждала, когда он уйдет спать, чтобы воспользоваться твоим маленьким набором инструментов и самой обыскать кабинет?

— Нет, просто у меня чуткий сон.

— Не очень в это верится. — Он с минуту рассматривал ее. — Возможно, ты следила за Линкольном. Ты ему доверяешь?

— Не больше, чем любому другому.

— Значит, не доверяешь. — Салли пересек комнату и присел на край стола, вызывающе глядя на нее и ожидая ее протестов.

— Боюсь, что да. — Он мог бы поклясться, что услышал сожаление в ее голосе. Затем она сказала: — Лучше пойду посмотрю, как там Айрис.

Салли поймал ее, когда она проходила мимо. Ему пришлось с усилием отвести взгляд от пуговок на клочке материала, который она называла блузкой. Глядеть в ее глаза было не намного безопаснее. Мужчина может потеряться в таких влажных карих глазах, как у Джесси. Может потеряться и так и не понять этого.

— Есть на свете кто-нибудь, кому ты действительно доверяешь? — мягко спросил он, и его пальцы скользнули вниз по ее руке и обхватили запястье.

— Давно уже не было. — Она посмотрела на свое запястье, потом снова подняла на него взгляд.

— А мне ты не доверяешь, Джесси?

— Ты последний, кому бы я стала доверять, Салли.

— Ты же стоишь здесь.

— Я дура.

— Возможно, тебя можно назвать кем угодно, но только не дурой.

В эту минуту слово "невинная" казалось самым подходящим для нее. Каждый раз. когда он оказывался рядом с нею, равновесие сил между ними слегка сдвигалось. Пока в ее распоряжении было некоторое пространство, она вела в танце. Как только он приближался слишком близко, она забывала простейшие па. Уверенный вид сменялся выражением полной растерянности и незащищенности.

И будь он проклят, если это его не заводило. Женщины никогда так на него не смотрели. Те, к которым он приближался на расстояние поцелуя. Женщины с таким выражением лица, как сейчас у Джесси, пытаются удрать, а она этого не делала. Стояла не двигаясь, так близко, что ему приходилось проявлять осторожность, чтобы не сдвинуть ее руку даже на миллиметр. Если он это сделает, она придет в тесное соприкосновение с определенной частью его тела. Конечно, если они постоят так еще некоторое время, ему не надо будет даже двигать ее руку. Естество даст о себе знать помимо его воли.

— Бедная Джесси, — неожиданно произнес он. — Твое тело мне доверяет, а мозг — нет.

В ее глазах промелькнула боль, подтверждая его слова.

— Разве это так плохо? — спросил Салли и положил ее ладонь на. свое бедро, подальше от опасности. — Давай начнем с чего-нибудь простого и доберемся до того, что тебя пугает. Расскажи, откуда у тебя в волосах эта седая прядь.

Он увидел, как по ее лицу пробежала тень, и она ушла от ответа.

— С момента нашей встречи.

— Забавно. Кэрол сказала, что она у тебя давно.

Джессика хотела было отодвинуться, но он опять обхватил ее запястье и придержал за локоть. В результате теперь она тесно прижалась к нему, и его бедра терлись о ее бедра.

— Ты говорил с Кэрол? Обо мне? — спросила она раздраженным тоном, даже не пытаясь скрыть свое недовольство.

— У-гу. — Салли кивнул. С игрой было покончено, теперь он говорил совершенно серьезно. — Она просила тебе передать, как ей жаль, что она сразу тебя не узнала, но ее голова просто была так занята этими хлыщами из госдепартамента, что она ничего не соображала.