Ожидание, признаться, затянулось. Из-за наркотиков, найденных в одном из биксов со стерильным материалом. В результате этого, отнюдь не пионерского, надо признать, поступка, все плановые операции, в том числе и аборты, в медсанчасти отложили на сутки.

Пытка ожидания — покруче, чем на дыбе, особенно если на аборт ты идешь первый раз в жизни. К сожалению, иного способа прерывания беременности современная медицина пока не придумала.

О чем Глобус «точил лясы» с Клюквой, история умалчивает, но невзрачную болотную ягоду после «вправления мозгов» словно подменили. Она начала «вымачивать» такое… В считанные минуты передумала, видите ли, убивать «дитятко» в своем пропитанном насквозь грехом теле. Предыдущие грехи она, стало быть, замолит, а этот Господь ей не простит ни за какие молитвы.

— Одним больше, одним меньше, — робко попыталась Кристина, имея в виду астрономическую цифру «падений», поколебать невесть откуда взявшуюся убежденность соседки по палате. — Сама посуди, сколько у тебя еще будет этих… «заскоков».

Ответ начисто выбил Кристину из логической колеи:

— Пока есть еще возможность, надо ее использовать, сестра, покаяться. Сердцем чую, этот шанс — последний.

— Но беременность и роды сделают тебя абсолютно… профнепригодной, что ли… — не снижала Кристина свой натиск, — на что жить станешь? Насколько я знаю, бюллетени в вашей конторе не приветствуются. К тому же ты наверняка и водочку с пивком, и сигаретку с ментолом позволяла, будучи… с довеском. Не боишься, что на ребеночке скажется?

— На счет профнепригодности можешь волну не гнать: у меня есть кое-какие сбережения, да еще диплом воспитателя дошкольных учреждений. Сдюжу, не дрейфь!

— А как же батяня-комбат, а как же сутяги? — выдала Кристина последний свой козырь.

Вскочив неожиданно с постели, Клюква затопала ногами, замахала руками:

— Тебе не удастся сбить меня с пути истинного! Зря стараешься, сатанинская бестия! Сама летишь в пропасть, так и меня с собой прихватить хочешь? Не выйдет!

Короче, к вечеру смущенная и ничего не понимающая Кристина осталась в палате одна. Проститутку выписали.

Ночью девушка, как ни пыталась, заснуть не смогла. Решительность, с которой прожженная проститутка в одночасье сменила свои взгляды, вызывала подозрение. Метаморфоза, произошедшая со «жрицей любви», чем-то напомнила Кристине то, что случилось с ее Венечкой.

Словно кто-то, наделенный неземными возможностями, вмешался, внес изменения в программу, потом вновь собрал, все винтики завинтил. Живи дальше, робот, а я пока понаблюдаю…

Но если в случае с Клюквой очевидно вполне материальное вмешательство, — Кристина могла описать Глобуса с точностью до родинок на черепе, — то ее Венечку никто не перепрограммировал. Она была неотступно все время комы рядом с любимым. На медиков грешить было смешно, они действовали по инструкции, в этом девушка не сомневалась.

Правда, сама Кристина упала в обморок на несколько минут, но это случилось уже после метаморфозы с Венечкой.

Надо признать, на фоне «прозрения» путаны Кристина сама себе казалась жестокосердной дрянью. Если такая пустышка собралась рожать не известно где, не известно от кого нагулянного отпрыска, то ей, зачавшей ребенка несомненно в любви, на роду написано: выносить и родить.

А утром к ней, совершенно не выспавшейся, заявился… монах. Нет, рясы на вошедшем без стука волосатике не было, да и вьющиеся космы скорее свидетельствовали о творческой натуре, нежели о постриге и житие в келье. Но то, что «понес» забывший поздороваться и без разрешения усевшийся на пустующую кровать «ничевок», было подобно ледяному душу Шарко.

— Что, посадила парня? Укатала Сивку в крутые горки?

Слипшиеся пряди на лбу «монаха», которому Кристина больше сорока пяти не дала бы при всем желании, напомнили ей затянутый паутиной угол комнаты в их с мамой «хрущобе».

— Скажи, ты это из вредности, да? — продолжал по-петушиному «наскакивать» на нее незваный гость. — Между вами, насколько я в курсе, было светлое чувство огромных размеров. И эти размеры ни в один дамский роман не поместятся. Оно что, испарилось? Чувство я имею в виду. Или я ошибаюсь?

Обескураженная Кристина растерянно хлопала глазами, пытаясь прикрыть миниатюрным пододеяльником грудь и колени.

— Может, вы дадите привести мне себя в порядок хотя бы?

— Неужели это так существенно? — монах собрал брови «скворечником». — Впрочем, если тебе так легче сосредоточиться, то — ради бога!..

Через пару секунд от него в палате витал лишь легкий аромат мускуса, а спешно застегивающая халатик Кристина не могла отделаться от мысли, что где-то не так давно видела эти брови и эти пряди.

А еще через полчаса они медленно брели по больничной аллее, причем, девушка ежилась не столько от утренней сырости, сколько от вопросов «ничевока», которые тот взваливал на ее хрупкие плечи наподобие мешков с цементом.

— Почему бы тебе не помочь парню выпутаться из ситуации? Ясно, что в его оболочку занесло кого-то другого. Бывает, что сети ставят на щуку, а в нее возьмет, да и зарулит судак, прикинь?