— Ничего себе, судак… Он меня в упор не видит, неужели не ясно? — кое-как сдерживая рыдания, твердила Кристина. — А эскулапы мне талдычат, что это классический случай шизофрении. Вторая личность поселилась в теле, и не известно, надолго ли… Возможно, на всю оставшуюся.

— Не стоит воспринимать все так буквально, милая моя, — покровительственно заржал волосатик, обняв Кристину за плечи. — За любовь надо бороться. Может, этого самозванца просто взять, да и вытеснить из этой оболочки, а? Попросить сперва по-хорошему, а потом, если не поймет… Пинок под зад, я??? Уверен, что твой Вениамин где-то дремлет под спудом, ждет своего часа. Он надеется на твою помощь. А ты в это время…

— Что я в это время? — скинув руку монаха, вскрикнула девушка. — Он меня не хочет слушать, не хочет со мной разговаривать. Он скользит по мне взглядом, как по пустому месту…

— Потому что не знает, что ты можешь помочь ему убраться восвояси, — вставил реплику, как предохранитель в схему, волосатик. — Причемм реально, конкретно убраться. Ты должна заинтересовать его, сечешь? Просчитай ситуацию на несколько ходов вперед. Постарайся абстрагироваться от своих чувств, забудь на время про Венечку, взгляни на состояние дел в целом. Стратегически. Ты что, не способна на компромиссы?

— Вы что, бредите? — Кристина хотела повертеть пальцем у виска, но в последний момент передумала. — Какие к чертям компромиссы?!

— А вот такие, — потеряв терпение, передразнил ее «ничевок». — Уверен, он спит и видит, как ему смыться из всего этого кошмара. Но психушка — не самое лучшее место для перемещения в другое тело, не так ли? Его надо просто оттуда вытащить. Уверен, он знает, как покинуть осточертевшую оболочку. А едва он ее освободит, там тотчас поселится твой ненаглядный Венечка. И с распростертыми объятиями вы… навстречу друг другу… Проще простого, не так ли?

— Вы предлагаете мне его вытащить из психушки? — слегка растерявшись, Кристина замедлила шаг. — Но как я смогу это сделать?

— Идея проста, как желтый снег за ярангой, — махнул рукой волосатик. — Видишь ли, тот, кто нынче поселился в Вениамине, не может быть круглым идиотом. Он должен понимать, психушка — не тот плацдарм, на котором можно сотворить нечто. Он также заинтересован в свободе, как ты — в прежнем своем Вениамине. Наша задача на сегодня — соединить эти две ваши заинтересованности. Неужели сие так сложно для понимания?

— Что-то я никак не пойму, — улыбнулась Кристина впервые за все утро. — А при чем здесь желтый снег за ярангой?

— Это я так, поговорку из детства вспомнил. Анекдотов про чукчу знаю не меньше тысячи, но… не станем отвлекаться. С инопланетянином сейчас работают. Думаю, в ближайшем будущем он будет готов прозреть и раскаяться. Раскаяться и прозреть, сечешь, боярыня Жаренкова?

Ничевок повернулся к ней и, схватив за плечи, начал трясти. Кристина не сопротивлялась, так как вспомнила, где не так давно видела своего собеседника. От воспоминаний стало чуть легче на душе.

— Я поняла, куда вы клоните, боярин Кедрач, — мягко отстранилась она от него. — Только, думаю, ничего не выйдет. Вас хлебом не корми, дай пьесу разыграть. Театр жизни, как у Шекспира. Так, кажется? Но я участвовать во всем этом не собираюсь, зарубите на своем греческом носу!

— Узнала все-таки? — разоблаченный режиссер изобразил фальшивое отчаянье, заломив руки за шею. — Боже, как тесен мир, в котором нам приходится творить… Но другого мира у нас нет, к сожалению. И второй, третьей жизни у нас тоже не будет. Это я тебе гарантирую. Мы вынуждены мириться с окружающей дисгармонией… Мы-то миримся, а ты не можешь. Тебе не позволяет уязвленное самолюбие… Ты не можешь переступить через сущую мелочь… Что ж, возможно, ты имеешь на это право. А то, что ты меня узнала, абсолютно ничего не меняет.

— Скажите, вы всегда врываетесь к незнакомым женщинам без стука? — проигнорировала его патетический выпад Кристина. — Или брать нахрапом, когда жертва еще тепленькая — ваш принцип, так сказать, творческое кредо.

— Помилуй, какая же ты жертва!

— Отвечать на вопрос! — топнула по асфальту девушка. — Отныне разговор пойдет по моему сценарию, а не по вашему.

Кедрач молча шагал рядом. Из него словно выпустили воздух: волосы «занавесили» лицо, он забывал их отбрасывать назад. Молчала и Кристина, явно смущенная своими нападками на режиссера.

— Короче, так, — наконец, сухо заключил Кедрач, не глядя на собеседницу. — Или ты работаешь с нами в связке, и мы вытаскиваем парня из психушки. Ему, кстати, для благополучного возвращения, в случае которого вероятность появления Вениамина в своей прежней оболочке весьма и весьма огромна, остались всего одни сутки. Или ты продолжаешь играть в уязвленное самолюбие, и парень навсегда остается здесь, в нашем дерьме. Фактически ты уничтожишь своего жениха. Только, чур, потом не каяться, не изображать жертву обстоятельств. У тебя был выбор, но ты им не воспользовалась. И об этом узнают все, даже твой нерожденный ребенок, зафиксируй это в своей памяти накрепко.