«Еще бы не натурально! — со злорадством усмехнулся про себя доктор. — Сам Ворзонин Поплевко инструктировал. Он и тебя, сердешного, „одухотворил“ вон как, зрачки до сих пор по полтиннику. Здесь как раз удивляться нечему. Удивительно будет дальнейшее перемещение… во времени. Или, как это у них… эрмикция, кажется. Вот там у тебя мозги точно в осадок выпадут. Если, разумеется, тебе „посчастливится“ присутствовать при этом».

Что ж, если светило психиатрии так убивается, значит, у него, Изместьева, действительно, все получилось. Осталась «мелочь»: тщательно «перетереть» с Поплевко все нюансы его, Аркадия, полета (эрмикции, конечно же!) на двадцать лет назад, заручиться железной гарантией парня.

Хотя… Какая тут, к лешему, гарантия?! Придется полностью положиться на порядочность и благополучное возвращение Карла Клойтцера. Уж таковы особенности этой (будь она неладна!) эрмикции, что управлять процессом можно лишь оттуда, из далекого будущего. Куда Изместьева никакими коврижками не заманишь.

Зачем? Ему предстоит нырнуть в полную неизвестность под названием прошлое. Доктор твердо решил: он прыгнет с шестнадцатого этажа на асфальт. Обязательно вниз головой. От бренного тела ничего не должно остаться, душу просто вышибет. Душу… Клойтцер рассмеялся бы, услышав, как Аркадий величает голографическую составляющую.

Главное — не ошибиться со временем. Но пока об этом думать рано. Ему удалось претворить в жизнь сложнейшую комбинацию, было бы досадной глупостью — все «запороть» в самом конце. Нет, он не допустит этого. Терпения и выдержки у него хватит!

— А где сейчас Поплевко? — решил-таки наконец он прервать поток возмущения заведующего.

— Ясный перец, где, — удивленно уставился тот на коллегу. Дескать, и сам догадаться мог бы, не вчера родился. — Со страусихой своей. Обмывают, небось, премьеру удачную… Вокруг аплодисменты одни, рукоплескания. Фуршетик, так сказать.

Аркадий поднялся и спешно направился к выходу. Перед самой дверью тормознул и бросил через плечо:

— А вот в этом я ох как сомневаюсь.

— В чем? — раздалось за его спиной.

— В том, — он замолчал на секунду, размышляя, стоит ли посвящать психиатрию в нюансы, ее не касающиеся, наконец, чувство ответственности перед коллегой перевесило, и он пояснил: — что Поплевко сейчас со своей, как вы выразились, страусихой. Ему сейчас не до нее.

Оставив заведующего наедине со своим недоумением, Аркадий закрыл за собой дверь и направился по коридору в направлении лестницы.

Не успел он отойти от ограды областной психобольницы, как его тотчас подрезал золотистый «Рено-Логан». Единственное, о чем успел подумать доктор, так это о Люси: девушка сочла недостаточными его усилия в ту злополучную ночь и последовавшее за ней утро.

К счастью, он ошибся. За рулем сидел Поплевко, на носу его были модные солнцезащитные очки, а во рту — длинная ментоловая сигарета.

— Что, думаешь, раз тело не свое, можно и пакостить в него, сколько влезет? — укоризненно начал доктор, усаживаясь рядом с Пришельцем и пытаясь выхватить у того изо рта курево. — В нем еще кому-то жить да жить…

Ловко перебросив языком сигарету из одного угла рта в другой, Поплевко быстро нажал на газ и довольно профессионально «вписался» в поток транспорта.

— Оказывается, и в вашем мутном времени можно получать маленькие щенячьи радости, — поделился он «впечатлениями» с Аркадием. — Имею я право хоть немного расслабиться за пару часов до возвращения на историческую родину?

— Имеешь, имеешь, — заулыбался доктор. — Где ты научился водить так машину?

— Не поверишь, но это не я веду ее…

— Хочешь сказать, она тебя? — расхохотался доктор.

— Я что, тоже должен смеяться? — обиделся псевдо-Вениамин. Потом, дождавшись, когда у Аркадия пройдет приступ хохота, спокойно пояснил: — На уровне автоматизма, подкорковых рефлексов ее водит тело, в котором я, собственно, нахожусь. Я лишь не торможу эти проявления. Генетическая память плоти, сэр! И получаю кайф, надо признаться.

— А сама машина откуда? — продолжал допрос с пристрастием Аркадий. — Только не говори, что кто-то разрешил покататься. Не поверю.

— Ты помнишь, надеюсь, звонок в свое прошлое? — неожиданно спросил Поплевко.

— Как не помнить, — доктор закатил глаза. — Такое и рад бы забыть, да не получится.

— Ты должен понимать, что подобные звонки можно организовать в любое время, в любом направлении, — чувствовалось, что Пришелец оказался «в своей тарелке». — Когда меня забрасывали в вашу смутную реальность, в голограмму вкодировали приличную базу данных. Кроме валюты, президента, формы правления, международной обстановки и культурного ландшафта там есть много чисто событийных, фактологических данных. Что будет завтра, через месяц, год…