— Уберите его… Не убивайте, пусть всё-таки посмотрит, как мы будем развлекаться, а потом мы и с ним повеселимся, как он того заслуживает.

Я быстро оглянулся на Танюшку — её некуда было оттеснить, да она и не собиралась особо "оттесняться". Она улыбалась, и корда описала вокруг её ладони три круга, быстрых и свистящих, как лопасти вентилятора. В руках у черноволосого оказались две ландскетты, и он пошёл к Танюшке. Ко мне приближался, держа топор перед собой боевым хватом, белобрысый Рауль. Валерка со своей шпагой держался чуть в стороне.

— Не думаю, что это честно, — услышал я голос Таньки и, прежде чем хоть кто-то успел среагировать, упруго щёлкнула аркебуза. Рауль успел только извернуться всем телом, и пуля, летевшая ему в затылок, раздробила левую лопатку — он с криком выпустил своё оружие.

Дальше мне стало не до внешнего мира. Шпага Валерки была длинней моего палаша, и он пользовался ею мастерски. Чистое наслаждение было драться с ним! Из второй позиции он с ходу нанёс мне в пах укол с переводом. Я ответил второй круговой защитой и рубящим ударом в голову справа. Вместо ожидаемой мною пятой или шестой Валерка взял третью и рубанул в правый бок. Я прикрылся второй и хотел прервать фразу, но этот юный мушкетёр взмахнул шпагой и рубанул сверху по голове, прыгая вперёд. Я вынужден был взять шестую и атаковал ударом левый бок. В ответ — четвёртая защита и укол в грудь, который я отразил такой же четвёртой и попытался исполнить обволакиванье, но он ушёл в третью защиту и атаковал уколом в пах. Я отбил шпагу фруассе, проведя его до столкновения гард — и, левой рукой одновременно выхватив дагу, вогнал её в правый бок противника со словами:

— Тут не дорожка… — и быстро осмотрелся.

Если их старший рассчитывал встретить в Танюшке лёгкую поживу, то он ошибся. Сражались на равных, и два клинка едва позволяли ему держать Танюшку с её кордой на расстоянии. Рауль, стоя в нескольких метрах от меня, держал в правой — левая висела плетью — тесак и смотрел на меня расширившимися глазами.

— Печальный исход, правда? — спросил я по-английски. — А главное — совершенно определённый… Ну? Каково это — знать, что умираешь?

— Я ещё живой, — ответил он. Я улыбнулся:

— Это ненадолго. Сколько ты здесь?

— Третий год, — ответил он.

— Ну и хватит, — кивнул я. Он попытался защититься, но я обвёл тесак и убил его. если честно, мне не хотелось его мучить, поэтому я заколол его слева в грудь между рёбрами, сразу.

Помочь Танюшке я уже не успел, потому что она в моей помощи совершенно не нуждалась. Как раз когда я к ней повернулся, она сумела рубануть черноволосого снизу вверх между ног. Удар был быстрым и лёгким, но кордой именно такие удары и наносят — при её длине, отточенности и небольшой кривизне клинка ничего иного и не надо.

Выпустив оба клинка сразу, парень встал на колени, зажимая живот и пах в тщетной надежде не дать выползти внутренностям… впрочем, самым страшным был не распоротый живот, а то, что Танюшка снесла ему половые органы и вспорола пах — оттуда туго били тёмные струйки.

— Ну что?! — в запале заорала Танька. — Ты, кажется, хотел грохнуть меня в п…ду?! На, попробуй, — она подала вперёд бёдрами, — я разрешаю, я даже хочу посмотреть, как у тебя это получится!

— Тань, не надо, — я положил ладонь ей на плечо. Танюшка оглянулась на меня, несколько раз моргнула и вдруг, уронив корду, пошатываясь, отошла в сторону и обхватила голову руками.

Парень поднял лицо. Он старался улыбнуться, но получалась гримаса. Дрожащие губы прошептали:

— Один удар…

— Да, — кивнул я и, примерившись над склонившейся сильной шеей, подарил ему этот удар. Голова легко откатилась в сторону, тело с силой выпрямило ноги — и всё. Я отвернулся и подошёл к своему противнику.

Он был жив и вяло корчился на сочной весенней траве. Шпагу выпустил, тонкие, но крепкие пальцы нежно обнимали рукоять моей даги. Другая рука вытирала льющуюся изо рта кровь. Хорошо я его достал — похоже, точно в печень…

— Не можешь вырвать? — тихо спросил я.

— Всегда боялся боли, — ответил он. — А, так ты русский? — до него дошло, что мы говорим на одном языке. — Кажется, если я эту штуку выну — то всё?

— Всё, — кивнул я. — Давай-ка, — я присел, — быстренько, Валер… Ну чего ты мучаешься? Я сам, давай, — я убрал его руку и взялся за рукоять. — Готов?

— Подожди, — он выкашлянул сгусток крови и улыбнулся. — Вот ведь, скольких убил, а сам боюсь… Тебя как зовут?

— Олег, — представился я, осознавая дикость происходящего и глядя в глаза смертельно раненого мною мальчишки. — Слушай… — я помедлил, — тебе там нравился Крапивин?

— Да, — он не удивился. — Я и фехтовать начал из-за него, только вот видишь — рыцаря из меня не получилось… Нескладно всё совсем. Давай, что же ты?! — крикнул он вдруг зло. А потом, когда я плотнее взялся за рукоять даги, он добавил ещё: — А грудки у твоей девчонки и правда — обалдеть.

Я выдернул дагу. Умирающее тело Валерки рванулось за клинком вверх, стараясь удержать в себе остаток жизни. Изо рта и носа толчком выплеснулась кровь, глаза расширились, словно увидев что-то очень необычное — и потухли.