Тимур вдруг засмеялся — резко и презрительно. Матвийчук покраснел:

— Вы — дети, подростки! Как можно приучать вас к мысли, что проблемы следует решать при помощи грубой силы?! Любой конфликт имеет решение на основе консенсуса сторон…

— Станислав Викторович, — очень вежливо сказал, — тут не дискуссионный клуб, но я готов выслушать от вас хотя бы конспективное решение проблемы в Чечне или Македонии — МИРНЫМ путём. Пожалуйста.

Матвийчук посмотрел вокруг, словно ожидая поддержки. Но молчали даже его единомышленники. Данила ловил на себе откровенно заинтересованные взгляды учителей, оценивающих эрудицию и безупречный строй речи вежливого "новичка".

— Договорённость… — Матвийчук кашлянул. — Мирное решение вопроса… — он кашлянул снова. Данила благосклонно кивал, словно это он был учителем и выслушивал интересный и живой, но заведомо неправильный рассказ ученика. — Сотрудничество…

— Угу, — Данила кивнул. — Угу… То есть, вы не знаете, как решать проблемы — ну, например, если на Россию нападут враги. Что этого не может быть — это ерунда, может, и мы это не раз все видели. Итак, у вас, Станислав Викторович, даже подобия решения нет, есть только общие слова. А у нас есть. А у нас есть решение. Если мы будем сильными — никто не осмелиться напасть. За словами, которые вы твердите, как заклинания, не стоит никакого смысла. Договорённость, мир, сотрудничество — с кем? Те, кто облизывается на наши границы, таких слов вообще не знают. Мне ещё нет пятнадцати, и я не хочу оказаться в заложниках у обкуренного террориста или под защитой "миротворца" — я хочу уметь защитить себя, маму, сестру САМ. Мы, славяне — славяне, Станислав Викторович, СЛАВНЫЕ, если вам это что-то говорит, а не сборище болтунов и трусов, готовое покупать себе месяц мира ценой унижения. Мы хотим гордиться своей страной и быть готовыми сражаться за неё — так же отважно, как наши деды, только более умело. Что вы можете иметь против этого?

— Поймите же, это квасной патриотизм! — воздел руки Станислав Викторович.

— Квасной патриотизм —

76.

Тобой не раз меня пугали.

Да, ещё со школы…

Всё это так.

Но настоящий русский квас

По-моему —

Вкуснее пепси-колы, — улыбаясь, прочёл Данила. Грянул хохот и аплодисменты мальчишек.

… - Ты хорошо говорил, — Тимур положил ладонь на плечо Даниле. Они стояли около памятника погибшим выпускникам. — Но теперь у тебя будут неприятности. Причем того рода, с которыми трудно справляться.

— От Матвийчука? — уточнил Данила и зевнул. — Я не боюсь. Что он может-то? А что вы теперь будете вести НВП и курировать кадетов — это здорово!

— Я тоже доволен, — согласился Тимур. И добавил: — У Матвийчука мелкая душонка и огромные амбиции. Поэтому он способен на пакости.

— За мной правда. И клуб, — уверенно ответил Данила.

… - Мой сын — народный трибун, — Светлана Александровна поставила перед Данилой тарелку супа. — Ешь. Мне рассказали, что сегодня было в школе.

— Ты со мной не согласна? — осведомился Данила.

— Разве это так уж важно для тебя? — грустно спросила женщина, разглядывая своего сына, прочно сидевшего за столом. Её вдруг испугала мысль, что мальчик, которого она вырастила, сейчас подтвердит — да, не важно.

— Что ты, мам! — Данила задержал ложку. — Как раз важно!

— Тогда успокойся и ешь. Согласна. Именно поэтому статью о вашем клубе буду писать сама.

— Ма-а… — Данила положил ложку на стол, опёрся подбородком на руки. — А кто Матвийчук? Дурак? Трус? Или настоящий предатель?

— Ему просто трудно понять ваши увлечения. Он, наверное, искренне считает, что детство должно быть ничем не омраченным и счастливым… — задумчиво ответила Светлана Александровна. Данила удивился:

— А разве это не так?

— Не так, — строго сказала женщина. — Даже ещё не взрослый человек должен уметь сочувствовать другим — даже тем, кого не знает. Должен знать, что такое беспокойство, ответственность, тяжёлые мысли по ночам — иначе из него вырастет пустышка.

— Значит, он серьёзно думает, что пожар тушат бензином? — снова спросил Данила. Светлана Александровна вздохнула:

— Я не знаю, что он думает. Я и в лицо-то его увидела впервые сегодня, когда он пришёл в редакцию.

— В редакцию?! — у Данилы даже рот приоткрылся. — Зачем?!

— Он хотел, чтобы я запретила тебе посещать "Хорт", — Светлана Александровна задумалась и неуверенно сказала: — Данила, этот Станислав Викторович… ты, может быть, слышал от своих друзей… он… ну, не со странностями? Как бы тебе…

— Я понимаю, — Данила почесал нос в смущении. — Я ничего не слышал.

— Будь осторожнее, — вздохнула Светлана Александровна. — Тебе у него

77.

учиться. И ты просто не знаешь, сколько есть возможностей испортить жизнь честному человеку.

— А я — честный человек? — серьёзно спросил Данила.

— Ты знаешь… — Светлана Александровна с удивлением посмотрела на сына, словно его впервые увидела, и закончила: — По-моему — да.

— Ладно, — улыбнулся Данила. — Ма, я поем и поеду к Кларе, я же к ней ещё не заходил…

— Во сколько тебя ждать? — уточнила Светлана Александровна. — Хотя бы приблизительно?