В котельной, которая обслуживала ТЭЧ, работал солдат-узбек Рустам Исмаилов. Он закончил одиннадцатилетку и был грамотным и эрудированным парнем. Андрею нравилось вести с ним беседы. Рустам чисто говорил по-русски и был довольно начитан. Он много рассказывал о своей республике, о своём городе Чирчике, в котором он жил, о красотах Узбекистана. Он также посвятил Морозевича в свои дальнейшие планы после окончания службы в армии. Он хотел поступать в пищевой институт, стать, как он говорил, большим человеком в сфере торговли, в частности по продаже овощей и фруктов. Но это только на первое время. А дальше он собирался "продвинуться в самые верхи". Андрею было интересно и немного странно слушать такие признания — в его среде не так то много было желающих стать торгашом. Но там, где жил Рустам, такой человек был очень уважаемым. Такие люди имели много денег, хорошие дома, машины.

— А какую бы ты хотел иметь машину? — спросил его Андрей.

— Как это какую? Конечно же "Волгу", именно они у нас ценятся. Остальные машины — это просто коробки.

Андрей из этих разговоров много почерпнул о жизненных укладах такой национальности как узбеки. Много из того, о чём ему рассказывал Рустам, он значительно позже увидел и сам, пару раз побывав в Узбекистане. Но тогда Андрею всё же больше запомнилась необычная красота этих мест.

Котельную, обогревающую ТЭЧ, Андрей посетил в последнюю очередь ещё и потому, что он зашёл и в саму эту часть и разыскал одного прапорщика, который занимался изготовлением приставок к телевизорам и антенн. Приставка у того уже была готова к продаже (видимо, он их готовил про запас), а антенну он пообещал Морозевичу изготовить к концу завтрашнего дня. Он узнал адрес, где проживает Андрей, и пообещал после работы ему занести и то, и другое. После посещения котельных Андрей зашёл в штаб, составил заявку на брикет, навестил ещё раз одну из котельных, где работала бригада слесарей, и пошёл на очередную планёрку.

На следующий день прапорщик из ТЭЧ зашёл к Андрею в "Бухенвальд" и собственноручно установил приставку к телевизору. Антенну он изготовил со спускным кабелем, но только саму антенну. Её ещё предстояло самому Андрею закрепить на каком-нибудь шесте или трубе повыше над крышей домика. С этим Морозевичу пришлось хорошенько повозиться. Нужно было установить на крыше антенну на 3-х метровой полудюймовой трубе. Но наибольше возни было, когда он в один из дней вместе с Кравченком занялся работой по направлению антенны в зону устойчивого приёма. Но, в конце концов, они добились хорошего приёма телевизора — первый его бытовой прибор здесь в ГСВГ работал очень даже неплохо. Хорошими были и видимость, и звук. Именно с этого дня Андрей полностью перебрался в их общую с Лерой комнату в "Бухенвальде". Вот только пока что он в этой комнате проживал один, и сколько ещё времени придётся ему коротать время самому, было неизвестно.

ГЛАВА 37. Приезд жены

Начало третьей декады марта 1977-го года ознаменовалось для Андрея чудесным сообщением — в этот день ему вручили телеграмму, в которой было написано: "Выезжаю двадцать первого утром. Валерия". Это означало, что Валерия, как и он сам, рискнула ехать в Киев утренним поездом, хотя времени у неё на приобретение билета на Брест оставалось поменьше. Но, как уже дважды было проверено самим Андреем, обычно билеты на Брест в кассах были. Так что, вроде бы с этим у Леры проблем быть не должно. А из Бреста, как они договорились (если только Лера успела получить его письмо, а она должна была его получить — времени прошло немало), Валерия даст ему телеграмму о том, в какой город Германии она прибывает. Но в любом случае (если из Киева выедет 21-го) она должна приехать 24 марта. Значит, на четверг нужно договариваться с Лукшиным о том, что в этот день он на работе не будет. Но это не проблема, в таких случаях служащих всегда беспрепятственно отпускали.

Конец понедельника и вторник Андрей отработал нормально, а вот в среду с самого утра ему не сиделось, как на иголках. Он постоянно бегал к почтальону (тот находился в одной из комнат клуба) и всё интересовался, пришла ли ему, наконец, телеграмма. Но до обеда её так и не было. Андрей уже начал волноваться — куда же ему завтра ехать, и завтра ли? А ехать то нужно было с самого утра — и в Берлин, и в Вюнсдорф поезд прибывал ещё до обеда. Морозевич быстро пообедал в столовой и вновь поспешил в клуб. Однако на сей раз, можно было и не спешить — почтальон уже дожидался его и вручил долгожданную телеграмму с коротким текстом: "Вюнсдорф, 24-го. Лера". Только теперь Андрей успокоился.

Выехал в четверг Морозевич из Борстеля ни свет, ни заря. Можно было выехать и позже, но ему не сиделось. В Вюнсдорф он тоже приехал рановато, до прибытия московского поезда было ещё более двух часов. Но Андрей не жалел об этом. Во-первых, ему теперь было намного спокойнее, а во-вторых, он, до того не бывавший в Вюнсдорфе, мог посвятить часть этого свободного времени изучению этого, так сказать, умственного центра ГСВГ. Конечно, обойти весь гарнизон Андрей и не рассчитывал, хотя на первый взгляд он ему вначале показался меньшим, нежели магдебургский. Как в дальнейшем выяснилось, это было совсем не так.

Небольшой немецкий городок Вюнсдорф, расположенный примерно в 45-и километрах на юг от Берлина, был отгорожен от остального мира бетонным забором и колючей проволокой — настоящий советский остров. Кроме казарм на его территории находились две школы (? 1 и? 89), детский сад, гарнизонный универмаг, универсам "Дружба", Дом офицеров, междугородный переговорный пункт (откуда, правда, можно было позвонить по заказу только в СССР). По главной улице с неофициальным названием "Берлинштрассе" (другие улицы названий не имели) даже ходил автобус. Сюда в 1952-м году передислоцировалось из Берлина командование Группы советских войск в Германии. Вюнсдорф являлся главным гарнизоном ГСВГ, где располагался штаб Группы и железнодорожная станция для убытия в Союз. На территории гарнизона было также расположено живописное большое озеро. Вообще-то, Вюнсдорф официально делился на три городка: в первом городке размещался штаб ГСВГ, гарнизонный Дом офицеров, комендатура (здесь жили старшие офицеры командования Группы). Во втором были хозяйственные службы, а третий был городком лётчиков. По периметру этого объединённого гарнизона располагались воинские части.

Доминировали в городке немецкие постройки первой половины ХХ-го века — жёлтые дома с крышами, покрытыми красной черепицей. На плацу недалеко от Дома офицеров не один десяток лет маршировали советские военные. Возле Дома офицеров стоял памятник В.И. Ленину. Андрей не знал, есть ли ещё в каких-либо советских гарнизонах подобные памятники — бюсты Ленина в Домах офицеров и клубах он в расчёт не принимал, те, вероятно, были в любом клубе. Немногим позже он узнал, что есть памятник вождю мирового пролетариата и в Берлине. Оказалось также, что был памятник Ленину и в небольшом городе Айслебене, который находился в округе Галле.