Но при чем здесь коваль Кощей? Оказывается, очень даже при чем. Неприятно об этом напоминать, но он когда-то сидел в тюрьме. И знаете, за что? Он состоял в преступной группировке, которая занималась… кражами картин. Из музеев и из частных коллекций. А потом эти картины переправляли за границу.

У этого Кощея Ковалева была очень ответственная задача. Ведь на границе внимательные таможенники не пропустят ценные картины, нужно их как-то обмануть. Иногда для этого какой-нибудь художник малевал поверх оригинала какой-нибудь пейзажик для маскировки. А за границей опытные реставраторы осторожно снимали верхний слой краски, и картина великого художника представала в своем первозданном прекрасном виде. Но опытные таможенники просвечивали специальными приборами подозрительные картины и обнаруживали «маскировку». Кроме того, при ее расчистке оригинал подвергался опасности повреждения.

И вот этот Ковалев, – а у него очень золотые руки, – аккуратно вынимал картину из рамы, накладывал на нее холст с какой-нибудь работой неизвестного художника и этот «бутерброд» опять вставлял в раму.

Несколько раз у этих жуликов такой фокус проходил, а потом они все попались. И Кощей Ковалев тоже. Но он сильно раскаялся, признал себя виновным и очень помог следствию. И поэтому скоро вышел из тюрьмы и занялся честным трудом.

Это мне все Алешка рассказал. А потом спросил:

– Ты все понял, Дим?

Я ответил честно.

– Эх ты! Ведь все очень просто! Эти картины, который Корягин нарисовал, специально скрали. Ими, Дим, будут Шишкиных маскировать.

Тут до меня кое-что дошло. Не дошло только то, почему эти жулики не похватали их вместе с шедеврами прямо в доме, а полезли за другими в подвал.

– Элементарно, Ватсон. – Алешка рассмеялся. – Ведь милиция будет искать картины по списку. А в этом списке подвальных картин нету. Все понял?

Конечно! Еще как! Но оказалось, что я ничего не понял. Потому что Алешка вдобавок сказал:

– Завтра, Дим, делай хорошие бутерброды: поедем в поход.

– Зачем?

– За картинами. Я знаю, где они спрятаны.

Вот это фишка!

Вечером Алешка пришел из кузни с подарком для мамы. С корзиночкой, в которой из земли торчали какие-то стебельки.

– Рассадник, – объяснил он деловито. – Флёксы, петюнии, настюрции.

У мамы сделались большие глаза, и она его терпеливо поправила:

– Так не говорят, Алексей. Говорят: рассада, флоксы, петунии, настурции.

– Это у вас так не говорят. А у нас так говорят.

– Где это у вас?

– На кузне. В полусадике.

– В палисаднике, – опять поправила его мама. – Ужинать садись.

– Я уже ел.

– Это что же ты ел? Петюнии?

– Вармишель.

– О боже! В кузне нахватался?

– Ага. У Кощея. Он меня и мармаладом накормил.

– Хорошая еда, – вздохнула мама. – «Вармишель с мармаладом». Вот приедет папа…

– …Он меня похвалит, – уверенно завершил Алешка мамину фразу. И добавил: – Мы завтра поедем ему помогать.

– Куда? – Мама ужаснулась. – На чем? На турундыке? Папа же в Берлине.

– А Берлин где? На экваторе? Туда и бензину не хватит. – Алешка валял дурака. – Мы без бензина, на велосипедах.

– Алексей! – Большие мамины глаза сердито сузились. – Что ты еще задумал?

– Это не я, это Димка. Он задумал Июльке привет от Павлика передать.

– Какой еще Юльке?

– Обкраденной. Павлик в нее влюбился. И мечтает картины найти. Тогда Июлька на нем женится. А Витек будет шмыгать усами. На дискотеке. А папа меня похвалит.

Мама прижала пальцы к вискам:

– Это уже не «вармишель». Это какая-то окрошка! Иди спать. Пусть тебя папа похвалит на дискотеке.

– А рассадник? – взвыл Алешка. – Надо петюнии посадить. Они ведь не простые, тебе их Кощей подарил.

– Заколдованные? – насторожилась мама.

– Цветастые. Он цветут круглый год.

– И под снегом? – спросила мама. – Ну ладно, тогда сажай свой рассадник.

– И посажу! Мам, где лопата? Дим, иди за водой. Мам, выкопай вот здесь три ямки.

Мама выкопала ямки, посадила цветы «петюнии, флёксы и настюрции», я их обильно полил. Алешка устало вытер лоб.

– Можно и отдохнуть, – сказал он, присаживаясь на диван. Причем сел так осторожно, что диван даже не пикнул.

– Отдохнешь, – возразила мама, – когда выведешь со двора свою турундыку. Я ее боюсь. Все! Тебе нужна мама, которая заикается? Нет? Вот и мне тоже.

– Дим, – сказал Алешка, – тебе нужна мама-заика? Вот и мне тоже. Я что придумал? У пруда такой обрывчик есть. Взлетная полоса. Закатишь туда «Кощея», поставишь на тормоза…