И с удовольствием шантажирует генерального директора агентства. Чтобы убедиться в этом, достаточно прослушать аудиозапись, сделанную в день убийства Анны.

ГАЗЕТА (надрывно и неуверенно). Я больше не буду тебе платить. Из-за тебя агентство в долгах.

КОПЫТИН (снисходительно). Я здесь совершенно ни при чем. Во всем виноваты вы и только вы.

ГАЗЕТА. Я терплю огромные убытки, клиенты жалуются на работу дизайнера, сотрудники ропщут, зная о твоих привилегиях. Господи, и откуда ты взялся на мою голову?!

КОПЫТИН (с угрозой). Откуда? Вам напомнить, откуда я взялся?

ГАЗЕТА (кричит). Не надо!

КОПЫТИН. Так-то лучше. (Пауза). Каждый месяц одно и то же. Почему я должен выбивать из вас то, что мне и так причитается? Вы опять унижаете меня, Роман Григорьевич, унижаете и злите. Меня не надо злить. Меня надо слушаться. Иначе потом будет очень-очень плохо. Всем, в том числе и вашей неожиданной пассии. Вы хотите, чтобы Анна пострадала так же, как и Дина?

ГАЗЕТЕ (в истерике). Не говори мне про Дину. Молчи!

КОПЫТИН. Хорошо, давайте поговорим об Анне.

ГАЗЕТА. Послушай, ты! Если с ее головы упадет хоть один волос…

КОПЫТИН. Ай-ай, страшно! Уже боюсь! А что сделаете вы, Роман Григорьевич, если с ее головы упадет хотя бы один волос? Когда я просил вас пощадить Дину, вы и пальцем не пошевельнули… Хотя, что я… Как раз пошевельнули, да еще как! Она истекала кровью на лестнице, не понимая, за что ее убили! А я даже не знал, что ее убили. Пока вы не принесли мне ее фотографию. Вы фотографировали ее, пока она билась в агонии!

ГАЗЕТА. Не надо, Миша… Не надо. Все искуплю. Все. О прошлом ни слова. Я хочу начать новую жизнь. С чистого листа. Квартиру оставляю жене. Тебе достанется фирма. Все по-честному. Мы уедем. Я искуплю… Только не трогай Анну.

КОПЫТИН (горько). Да кто я такой, чтобы ее трогать? Я — всего лишь пешка в игре. Судьбоносных решений не принимаю. Но была бы моя воля, провел бы вас сквозь все круги ада.

ГАЗЕТА (с надеждой). Значит, нас отпустят?

КОПЫТИН. Вас — да.

ГАЗЕТА. Анну тоже отпустят?

КОПЫТИН. Ее уже… отпустили. Полчаса назад. Приговор приведен в исполнение.

ГАЗЕТА. Скажи, что это неправда! Скажи, что она жива!

КОПЫТИН. Приговор приведен в исполнение.

ГАЗЕТА. Что же ты за чудовище?

КОПЫТИН. Я — ВАШЕ НАКАЗАНИЕ.

В дверях «Эдема» ее встретила Скорая помощь… «Начинается!» — уныло подумала Дина.

— Начинается! — бодро провозгласила Юля. — Где ты бродишь? Собрание начинается. Газета про тебя уже спрашивал.

В кабинете директора собрались все сотрудники. Юля и Дина оказались замыкающими. Газета, осуждающе поглядел на опоздавших. Но промолчал. Дождался, когда стихнет скрип стульев и шуршание бумажек, прокашлялся.

— Итак, доброе утро, господа! Рад видеть вас в добром здравии. На повестке у нас несколько вопросов. Во-первых, доклад о становлении корпоративной культуры в нашей корпорации… Ответственный…

Дина украдкой посмотрела на Корнилова. Он сидел на небольшом диванчике и делал вид, что записывает мысли руководства. Дину он подчеркнуто не замечал. Юля швырнула записку: «Ну, как все было?» Дина пририсовала жирный восклицательный знак и перекинула записку обратно.

— Дина, м-м, Сергеевна, не отвлекайтесь. Теперь переходим ко второму вопросу. О творческой доминанте нашей работы.

Господи! Где он таких слов понабрался, подумала Дина. Корпоративная культура, творческая доминанта, дефиниции, инсталляции, фрустрации… Почему нельзя по-русски? Потому что! Слова-амебы. Они завораживают и подчиняют. Работники должны чувствовать интеллектуальный напор руководящего состава. Интеллект босса, словно фановая труба, прорвал давно. И теперь периодически осчастливливал коллектив новациями. В прошлый раз был запрет на компьютерные игры во время рабочего дня, в позапрошлый — их со Юлькой отчитали за аморальный облик, выразившийся в том, что обе надели прозрачные блузки. Юля — черненькую, а Дина — беленькую. Выговор за то, что мужики не работали, а на сослуживиц смотрели. Газета тогда заявил: «Немедленно снять!» Юля хмыкнула и начала пуговки расстегивать. «Отставить!» — побагровел Газета. В дальнейшем им запретили приходить на работу в сексуальной одежде. Но поскольку понятие «сексуальной» никто не расшифровал, то Юля с Диной продолжали носить то, что хотели. А на малейшие укоры резонно возражали: «И это вы называете сексуальным?»

В этот раз Газета решил позаботиться о душе своих подчиненных.

— У кого из вас есть нательный крест? — спросил Газета, перейдя к пункту «Разное».

— В принципе, или на теле? — переспросил осторожный Корнилов.

— На теле, — с достоинством укорил-подчеркнул Газета.

— У меня, — скромно потупилась Юля. — А что?

— Вы сегодня можете это крест освятить. В торжественной обстановке! — голос Отдачи зазвенел от духовного напряжения.

Коллектив встретил сообщение босса не менее торжественным молчанием.