Возможности десантной операции против Англии впервые обсуждались в ноябре 1939 года в контексте подготовки наступ­ления на Западе. Капитан Ганс Рейнеке из “Кригсмарине” про­анализировал планы вторжения через порты северной Германии, и его выводы значительно поубавили энтузиазм слушателей, если таковой у них и был.

Геринг от имени “Люфтваффе” официально отклонил предложенный моряками план. Армия детально изучила вы­воды Рейнеке и сформулировала свои требования к морско­му и воздушному обеспечению вторжения (не надеясь, впро­чем, на многое).

Двадцать первого мая Редер вновь решил обсудить с фюре­ром возможность десантной операции. Надо сказать, что адмирал не предполагал встретить сколько-нибудь положительный отклик, скорее, он хотел получить подтверждение неизменности воззрений [33] Верховного главнокомандующего. Однако, к разочарованию Редера, пьяный воздух победы пробудил революционный дух Гит­лера. Фюрер видел перед собой карту Англии, рассеченную сини­ми стрелами, показывающими движение германских армий: но­вые возможности открывались перед непобедимыми корпусами вермахта.

Гитлер по-прежнему был предан идее уничтожения комму­нистической России, но он разделил опасения своих советников и хотел бы избежать войны на два фронта. Если бы только можно было не принимать Англию во внимание — подобно Швеции, Португалии или Греции — все стало бы на свои места: Россия была бы к 1941 году полностью изолирована и затем уничтожена. Однако непокоренная Англия могла стать источником серьезных проблем на континенте (прежде всего — в бассейне Средиземного моря).

Фюрер поздравил растерявшегося Редера с “несколько нео­жиданным проявлением инициативы” и приказал срочно подго­товить пересмотренный с учетом новых реалий проект вторже­ния в Англию. Уже через три дня поступил рапорт от генерал-полковника Вильяма Кейтеля, возглавляющего ОКВ. Кейтель сообщил о положительной оценке плана. Редер, однако, был по­лон сомнений и охотно отменил бы вторжение.

Геринг и Браухич не сомневались в победе и не видели ника­ких изъянов в набросках ОКВ. Кейтель, традиционно поддакиваю­щий Гитлеру, назвал вторжение “экспериментом”. Альфред Йодль, начальник штаба ОКВ, и его помощник Вальтер Варлимонт виде­ли главную трудность в согласовании между собой действий трех [34] различных служб — сухопутных сил, “Люфтваффе” и “Кригсмарине”.

Двадцать первого мая танки Гудериана начали продвижение к Дюнкерку. Двадцать четвертого числа британские танки пере­шли в контратаку в районе Арраса, что вызвало локальный кризис на фронте. Седьмая немецкая танковая дивизия столкнулась с английскими “матильдами” и понесла серьезные потери. Фон Рунштедт, командующий группой армий “А”, сыгравшей ведущую роль в операции “Гельб”, чувствовал, что пришло время остано­виться. Его подразделения непрерывно наступали 14 дней, пехота отстала, фланги подвижных корпусов были открыты и подверга­лись непрерывным нападениям. Рунштедт считал необходимым при любых обстоятельствах сохранить танки (которые уже ис­тратили большую часть моторесурса) для использования во вто­рой фазе кампании. Рунштедт нервничал и, несмотря на все возражения Гудериана, перед которым лежал открытый путь к Дюн­керку, он остановил войска. “Стоп-приказ” был на следующий день подтвержден Гитлером. [35]

В спор командных инстанций вмешался Геринг, который на­деялся заслужить новую славу для “Люфтваффе”, принудив окру­женного врага к капитуляции одними бомбардировками. Посколь­ку такое развитие событий устраивало Гитлера (равно, как и Рунштедта), разрешение было дано. “В любом случае,— заметил Гитлер довольному Герингу прямо перед заседанием, посвященным воз­можному вторжению, — нашим солдатам потребуется все их самообладание, чтобы завершить завоевание Франции и перейти к Англии. Этими словами фюрер германской нации четко сфор­мулировал свою позицию.

Обсуждение открыл Редер, который подчеркнул всю сте­пень опасности. Британский флот был лишь незначительно ос­лаблен во время Норвежской кампании, в то время как Герма­ния понесла в северных водах серьезные потери среди крейсе­ров и миноносцев; были повреждены также оба боеспособных линейных крейсера — “Шарнхорст” и “Гнейзенау”. Прини­мая во внимание, что все побережье вскоре будет в руках Гер­мании, Редер согласился с наличием возможности высадить войска на английские берега и даже какое-то время снабжать их там. Тем не менее, он сообщил об отсутствии каких бы то ни было гарантии успеха такой операции. “Конечно, минные поля про­тивника могут быть разминированы, хотя 30 тральщиков для этого, явно недостаточно, но, в любом случае, возникнут про­блемы с вражескими торпедами. Я не советую предпринимать попытку атаки на море”. [36]

Фон Браухич предложил рассматривать вторжение как обыч­ную операцию по форсированию крупной водной преграды. Он обещал, что, высадившись на вражеском берегу, солдаты быстро уничтожат армию противника, уступающую по своим боевым воз­можностям вермахту. (Это мнение командование сухопутными силами высказывало в свое время Рейнеке. “В обязанности „Кригсмарине” входит только доставить нас туда; что касается „Люфт­ваффе”, то авиация должна захватить господство в воздухе и блокировать британские воздушные силы. Кроме того, авиации при­дется обеспечивать снабжение войск на английском берегу, если этого не сможет сделать флот”.)

Для Геринга эти слова были скорее приглашением, чем вы­зовом. “Люфтваффе” добились во Франции полного превосход­ства в воздухе и считали, что им будет достаточно просто спра­виться и с RAF. Эскадрильи пикирующих бомбардировщиков прокладывали путь армии. Воздушно-десантные войска исполь­зовались при завоевании Бельгии и Голландии. Сейчас герман­ские ВВС готовились уничтожить английскую армию, окруженную в Дюнкерке, что должно было стать, как самоуверенно пред­сказывал Геринг, “первым в истории разгромом сухопутных сил воздушными”.