— У нас что, День благодарения? – вымученно пошутил Саймон, однако сел за стол и на все вопросы долгое время отвечал только мычанием и кивком.

Через пол часа, когда все уже насытились, и подошло время десерта, Саймон расслабил галстук и закурил. Настало время для традиционной дружеской беседы.

— Да, кстати, как ты относишься к заявлению российского императора сегодня утром, – Эйнджил, кажется, вернулся к разговору, прерванному появлением Саймона.

— Ну, как тебе сказать, я просто не знаю о чем речь, у меня весь день был занят, – Саймон, как бы извиняясь, улыбнулся и развел руками, отчего по комнате поплыли колечки дыма.

— Так просвети его, Энди, – сказала Марта и добавила, обратившись к Саймону, – не нам же одним быть жертвами политических монологов.

— Просто Константин V официально заявил о введении чрезвычайного положения в Предбайкалье и Западной Якутии, а Камчатская Республика объявила всеобщую мобилизацию в ответ на китайскую агрессию против Тувы. " Вот и пропал наш пикник на Байкале", – подумал Саймон и закурил новую сигарету.

— Да, и еще русский император обратился к мировому правлению с просьбой о поддержке военными силами и участии в экономическом эмбарго против Поднебесной Империи.

"Всем сотрудникам семнадцатого разряда евгенической программы "Ноев Ковчег": центры Ханьский, Маньчжурский, Токийский временно закрыты для персонала".

"Чип, пояснения", потребовал Саймон.

"Военное положение с двадцати ноль-ноль по брюссельскому времени".

— У меня есть для вас новости, – Саймон мрачно посмотрел на Эйнджила. – Япония объявила войну Китаю.

— Этого и следовало ожидать, китайские претензии на корейский полуостров как неотъемлемую часть Японии вышли за рамки мирного решения.

Саймон сильно устал, и сейчас ему была глубоко безразлична судьба Китая. Однако Эйнджил с таким жаром принялся отстаивать свою точку зрения, а Саймон никогда не пропускал случая потягаться с ним, что мало-помалу он втянулся в дискуссию.

— Ну, и как ты полагаешь, каковы шансы на введение эмбарго против Китая, – спросил Эйнджил, развалившись в кресле.

— Я полагаю, Мировой Совет все-таки решит на этот раз пресечь тихую экспансию, – Саймон взял из вазы яблоко. – Более того, это хороший повод, чтобы вновь вернуться к обсуждению вопроса о расовом разграничении социальной разрядной сетки. Тем более, что у России приличное лобби в Мировом Совете.

— Надеюсь, у них хватит ума не проводить референдум, – Эйнджил усмехнулся: сорок восемь процентов населения планеты принадлежало к желтой расе.

— И чего с ними мелочиться? Русские сделали глупость в январе две тысячи семьдесят шестого под Иркутском: тактическое оружие стоило использовать. Сейчас бы мы не знали проблем с Китаем. – Саймон закурил следующую сигарету.

— Ничего подобного, – ответил Эйнджил с горячностью, – проблема вовсе не в этом. Ядерный конфликт не сильно помог в Каире, хотя сейчас негров не больше одной седьмой населения планеты, но своей агрессией они уже полтораста лет дестабилизируют Африку. Две недели назад был взрыв в Танжере. Да что говорить, Марселю уже возникает угроза, – Эйнджил подошел к окну. – Русских подвела их вечная проблема – низкая демографическая плотность, хотя с другой стороны, сейчас это им позволяет быть самой богатой страной в мире. В приполярье у них до сих пор можно найти поселки, расстояние между которыми больше двадцати километров. Представляешь!? – Эйнджил повернулся к Саймону. – Идешь час, два и никого не видишь.

Саймон кивнул. Он хорошо помнил свою стажировку на Таймыре: бескрайние стада оленей, небольшой десятитысячный поселок и ледяное, небесного цвета озеро. А весной там цвели необыкновенные цветы.

— Вот и объясни мне, как китайцы при их численном превосходстве ухитрились не раздавить Россию? – спросил Саймон.

— Раздавить не раздавили, но изрядно потрепали. Ведь и Камчатка, и Тува, Восточная Якутия и Забайкалье с Монголией в свое время были частью России. Впрочем, нет, Монголия, кажется, не была.

— Надо же, не знал, – Саймон никогда не отличался любопытством в области истории.

— Так вот, в семьдесят восьмом году, если ты помнишь, – Эйнджил хитро взглянул на Саймона, – Россия, Панамериканский Союз, Китай и Индия, которая тогда была независимой, подписали Пакт Четырех, – Эйнджил погасил окурок. – Был там такой интересный момент о запрещении генетического оружия. Это мало кому известно, но Россия тогда ухитрилась не только остановить войну, но даже диктовать условия. Генетическое оружие – это была ее монополия до две тысячи сотого года, а китайцы и сейчас еще не любят селиться в Красноярске. Это единственный город, в котором их до сих пор нет.

— Но тогда получается, что все причины упираются только в силу.

— Не только. Ведь никто сейчас не хочет даже вспомнить, почему стала возможной любая экспансия. А начинать надо было с арабов.

— При чем тут арабы? У них и государства-то своего нет.

— Это сейчас нет, а лет сто двадцать назад они были весьма сильны. Иранская пустыня не всегда была заселена китайцами и евреями, и уж тем более не всегда была пустыней. Не делай такие удивленные глаза, просто до две тысячи тридцать четвертого года там было огромное количество исламских государств. Собственно они и спасли Россию. Только Константину V и в голову не придет поблагодарить пятнадцать миллионов русских арабов.