Товарищи не сводили со своего командира восхищенных глаз.

— Вы что тут делаль? — набросился на Чикова и Яшу солдат. — Ах, стреляль бедный ворона, да? — увидев болтающуюся на поясе Саши убитую ворону, спросил он.

Друзья глуповато заулыбались.

— Ага, господин солдат, ворон промышляем, ворон.

Гитлеровец подозрительно посмотрел на оттопыренные карманы «охотников».

— Имей паф-паф?

— Имей, имей, — закивал Яша и достал рогатку.

— И я тоже, — протянул солдату свою «паф-паф» Саша.

— Хотель жраль, да? — допытывался тот.

— Еще как, если бы знали! — ответил Саша.

— Ты есть ошень меткий… как это?

— Снайпер, — подсказал Яша.

— Снайпер, снайпер, — повторил солдат, все еще с недоверием косясь на карманы ребят. — Имей пистоль?

— Ни боже мой! — воскликнул Саша.

— Что?!

— Я говорю, ни боже мой! — объяснил Саша, сделав испуганное лицо. — Нет у нас никакого оружия, кроме этого. — Он потряс рогаткой перед носом солдата.

— Жителям города нельзя иметь огнестрельное оружие, — добавил Яша.

Однако солдат не верил, что из рогатки можно ухлопать такую огромную ворону. Он приблизился к Чикову и, одной рукой держа автомат, другой быстро ощупал Сашу с головы до пят. То же он проделал и с Яшей.

— О-о! — промычал он, нащупав у Яши за поясом что-то твердое. Отпрянув, он наставил на мальчишек автомат. — Поднимать руки, партизан!

Яша и Чиков покорно повиновались. В это время приблизился еще один гитлеровец. Что-то сказав своему напарнику, первый солдат подскочил к Яше и резко расстегнул на нем телогрейку.

— Шнапс, — сказал Яша, опустив глаза на торчащую под ремнем плоскую зеленоватую бутылку, — самогон по-нашему.

— Шнапс? — Схватив бутылку, солдат повел носом у горлышка и, обрадованный неожиданной находкой, громко заржал: — Шнапс, шнапс!

Второй солдат опустил автомат и, тоже убедившись, что в бутылке самогон, хлопнул Яшу по плечу.

— О! Ви есть не партизан, а кароший мальчишки. Стреляль ворон, стреляль! И приходиль еще.

Хохоча, гитлеровцы направились вдоль колючего забора, за которым лаяли охрипшие овчарки.

— Клюнули… Они до этого зелья падкие. Сию же минуту вылакают, — сказал Яша.

— Кажется, самое время, — напомнил Саша, закладывая в кожаное гнездо рогатки пузырек с горючим. — Я бью в окошко вон того пульмана, а ты — в следующий.

Друзья прицелились — и почти одновременно выстрелили. Пузырьки с горючим просвистели над проволокой и скрылись в темных квадратах вагонных окон.

— Еще по одному, — предложил Яша, торопливо вкладывая в гнездо второй пузырек. — На всякий случай.

И снова пузырьки угодили внутрь вагонов.

— Бежим! — шепнул Яша и швырнул рогатку на свалку. — Сейчас тут будет как в раю…

И действительно, не пробежали они и километра, как на территории склада прогрохотало несколько взрывов. А еще через две-три минуты взрывы стали такими, что казалось, началось извержение вулкана.

Друзья оглянулись. Там, где еще недавно их обыскивали солдаты, бушевало море огня…

В городе они расстались. Чиков зашагал в одну сторону, Яша — в другую. Если что — друг друга они не знают, вместе сегодня не были. Теперь наверняка часть сил, сосредоточенных у катакомб, каратели бросят к месту диверсии.

Яшу прямо-таки распирало от радости. Домой он летел как на крыльях. Вот так салют, вот так удача! Задали фрицам жару, ничего не скажешь. Не скоро опомнятся от такого подарочка. Шутка ли: были склады и нет складов. Уничтожено столько патронов, снарядов, мин!

Мимо с воем проносились пожарные машины, грузовики с солдатами. Прогрохотало несколько танков. «Спешите, спешите, — ликовал Яша, — может, и вам достанется». Со стороны пороховых складов по-прежнему раздавались такие взрывы, что в городе из окон со звоном вылетали стекла…

Взбежав по лестнице на четвертый этаж, Яша на мгновение остановился, перевел дыхание. Эх, и удивит он сейчас Старика!

Однако встретил его Старик хмуро. Расставив ноги и заложив руки за спину, он стоял посредине коридора и недобро смотрел на Яшу из-под кустистых бровей.

— Ваша работа? — кивнул он головой в сторону, где ухали взрывы.

Улыбка с Яшиного лица сошла.

— Наша, — ничего не понимая, ответил он.

— Я так и знал, — сказал Старик, и Яша увидел, как лицо Федоровича мертвенно побледнело.