Повелитель чародеев тьмы опять отвратительно расхохотался.

— Что это ты вдруг начал звать меня моим настоящим именем, а не Чизменом?

— Оно тебе больше к лицу, — пожал плечами сэр Чедвик. — Вулфбейн звучит как надо, мерзко и ядовито. А Чизмен слишком напоминает о вкусном сыре. Уж на него ты, согласись, никак не похож.

— Эх, жаль, что я упустил вашу подружку из Спеллера, — злорадно улыбаясь, продолжал Вулфбейн. — Ничего, вот закончу свои дела здесь, доберусь и до нее, и до морских чародеев. Их флот будет уничтожен раз и навсегда.

— Пока я жив, этому не бывать, — твердо сказал сэр Чедвик.

— Тоже мне проблема, — хрюкнул темный чародей. — Долго ждать не придется! Но сначала я покажу вам кое-что еще.

Послышались мерные шаги. Вулфбейн оглянулся.

— Если я не ошибаюсь, — произнес он, — прибыла моя личная охрана. Они вооружены до зубов, и все оружие полностью заряжено Черной Пылью. А ваше, кажется, уже разрядилось? Какая жалость!

Темные чародеи-стражники остановились у трона.

— Взять Гальсию и Альтура! — приказал Вулфбейн. — А если эти двое будут протестовать, можете перерезать крошкам их королевские глотки.

Капитан Старлайт и сэр Чедвик, переглянувшись, пожали плечами и сложили оружие.

— Вот так-то лучше, — сказал Вулфбейн. — А теперь, будьте так любезны, следуйте за мной.

Он соскользнул с трона и, возглавляя процессию, вышел из зала.

Эбби тихо отошла в сторонку и вскоре осталась одна посреди мрачного зала. Когда шаги смолкли вдали, она чуть слышно позвала:

— Бенбоу!

Большая птица слетела сверху из своего укрытия.

— Неси меня следом за ними, — прошептала Эбби, хватаясь за перепончатые лапы.

Вскоре Бенбоу и Эбби уже летели над головами возглавляемой Вулфбейном процессии.

— Полагаю, принц Альтур и принцесса Гальсия, — продолжал хвастливо разглагольствовать повелитель чародеев тьмы, — с трудом узнали свой старый дворец. Я произвел тут некоторые усовершенствования.

Выйдя к крепостной стене, он указал на огромные, безобразного вида черные пристройки, прилепленные к розовому камню.

— Совсем как бельмо на глазу, — проскрежетал сэр Чедвик.

— Неужели? — ухмыльнулся Вулфбейн. — Не зря говорят — «На вкус и цвет товарищей нет»! Настоящую красоту дано понять не каждому. Лично мне этот замок кажется исключительно прекрасным. Но скоро я покажу вам свой настоящий шедевр!

Он провел их вниз по ступеням. Место, которое открылось их взорам, некогда было великолепным цветущим садом. Теперь он зарос сорной травой и носил все признаки запустения. Пройдя мимо запущенных фруктовых деревьев, на ветвях которых гнили плоды, путники оказались возле бурлящей черной реки с противной маслянистой жидкостью, которая текла у крепостной стены.

Вулфбейн повел их дальше, по идущей вдоль потока грязной тропе. Вода издавала такое же зловоние, какое царило в лагере невольников.

На опушке леса река впадала в черное мутное озеро. Тропа вела к дебаркадеру, который находился посреди водоема. Когда они подошли к нему, Вулфбейн обернулся и, поведя рукой вокруг, произнес:

— Насколько я понимаю, вы знакомы с историей моего королевства?

— Наслышаны, — бросил в ответ сэр Чедвик.

— А теперь, — снова подняв руку, продолжал Вулфбейн, — позвольте мне рассказать окончание этой истории. Помните легенду о страшном змее, который жил в озере?

— Да.

— Так вот. Это не легенда. Когда мои слуги достраивали замок, то обнаружили кости этого существа!

При этих словах Вулфбейн гордо выпятил грудь.

— Взгляните же на то, что я сотворил при помощи Черной Пыли!

Схватив за плечи Гальсию, он толкнул ее к самой воде.

Черное озеро забурлило, и оттуда высунулась голова огромного скользкого существа, похожего на змея Гальсии, но вдвое больше и гораздо страшнее.

— Я возродил монстра! — торжествующе выкрикнул Вулфбейн.

Даже капитан Старлайт и сэр Чедвик, неустрашимые в бою, при виде чудища отступили.

— Святые небеса! — ахнул сэр Чедвик. — Это и впрямь существо из ада.

Наблюдая за происходящим с высоты птичьего полета, Эбби смотрела, как чудовище дергает головой. Когда же змей высунулся из воды еще больше, девочка догадалась о причине его странного поведения. Очевидно, он страдал от невыносимой боли, причиняемой ранами, из которых до сих пор торчали наконечники пик и стрел.

Вулфбейн обернулся к своим стражникам: