От карьера, шатаясь и держась рукой за лоб, медленно двигался Боб Мелкович.

— Смотрите! — пронзительно крикнул Фарид. — Что это с ним?!

Боб оказался основательно грязен, а на лбу — большая багровая шишка. Он свалился на руки подоспевших товарищей и застонал.

— На меня напали! — пожаловался Боб. — Я пошёл погулять на рассвете, что-то не спалось. А тут ко мне подходит один такой тип, морда такая гадкая! Да ка-ак треснет мне по лбу! Чего я ему сдела-ал?! Я упал. Дальше ничего не помню.

Он окончил свою скорбную речь и оглядел присутствующих из-под ладони. Фарид Гесер с нескрываемым ужасом оглядывался. Калвин Рушер свински ухмылялся. Все остальные с большим сомнением отнеслись к причитаниям раненого.

— Ну, синяк, конечно, есть, — диагностировала Эдна. — Но жить, пожалуй, будешь.

— А, может, тебе всё это показалось? — усомнился в показаниях Аарон Коэн, которого Боб особенно не любил.

— А это ты видел?! — разозлился Боб, убрав ладонь и подставляя всеобщему обозрению грязную физиономию.

— Да ничего страшного, — попыталась успокоить несчастного страдальца Эдна.

— Да, ничего страшного! — обиделся не на шутку Боб. — Я там всю ночь провалялся без сознания!

— Когда же ты успел? — удивилась Нэнси. — Ты же на рассвете вышел погулять.

Короче, кончилось всё тем, что бедняжку Мелковича уложили на одеяло, напоили чаем и велели полдня не подниматься. Чего ему и хотелось.

Едва неполная группа достигла карьера и Кондор начал было объяснять задание, как из городка вышла процессия. Небольшая толпа, по обыкновению медленно передвигая ноги, подошла на расстояние десятка ярдов. Профессор очень удивился и прервал свою речь. Его взгляд, казалось, послужил сигналом. Всё такие же безучастные, жители городка достали из своих холщовых сумок камни и с заунывными воплями недружно кинули их в студентов и профессора.

— Это ещё что такое? — удивился последний.

Аборигены продолжали лениво доставать камни и бросать их всё с теми же заунывными воплями.

— Безобразие! — возмутился профессор. — Фанатики! Изуверы! Мракобесы!

Он бы и дальше продолжал ругаться, но оказалось, что камни едва доставали до группы. Только Заннату слегка попало по пышной макушке, но в целом никто не пострадал. Толпа побрела обратно в город — видимо, аборигены уже потеряли интерес к раскопкам. Тут подоспел Маркус.

— Вы где шатаетесь?! — накинулся на него профессор. — Нас чуть не поубивали!

— Док, я не ваша личная гвардия, — развязанно ответил переводчик.

Профессор ещё больше разозлился. Он принял суровый вид и принялся выговаривать проводнику:

— Я просто вне себя! Да что это они взбесились?! Так-то вы выполняете свою работу!

— Ну хорошо, хорошо, — пробормотал уличённый в небрежности переводчик, — я обязательно постараюсь выяснить… Да ничего ведь не случилось!

— Помилуйте, на Мелковича вон напали! — не унимался Кондор.

— Где? Когда? — насторожился Джок.

— Его всего избили, — с плохо скрытым удовольствием сообщил Фарид.

— Он вышел на рассвете погулять вокруг палатки, а на него напали. — вступил Заннат. Он почесал свою макушку, надеясь отыскать там свидетельство агрессии туземцев, но запутался пальцами в волосах.

— Погулять… на рассвете… — задумчиво повторил Маркус. — А это что там такое?

Он указал на некий недвусмысленный предмет на дне карьера. Это был фонарь.

— Ага! — Кондор пошевелил кустистыми бровями и оглядел студентов острым взглядом. — Сознавайтесь, кто из вас шатался ночью в карьер? Щупал артефакт?

— Да бросьте, док! — всё так же развязанно воскликнул Маркус. — Разве не ясно, что это Мелкович ночью лазал где не надо, да и ушибся.

— А я бы всё же попросил, — непримиримо ответил док Кондор, — нет, я требую! Идите в город и немедленно всё выясняйте! Я отвечаю за сохранность группы! Да что это такое?! Мы к ним не лезем, и они пусть к нам не лезут!

Он ещё долго разорялся. Такой скандальный был характер у Мариуша Кондора, а Джока он особенно не любил. Подобные перепалки происходили каждый день на виду у всего лагеря. Профессор требовал беспрекословного подчинения, а проводнику доставляло удовольствие подразнить вспыльчивого венгра. Выглядело это чрезвычайно потешно: невысокий горбоносый Кондор наскакивает на долговязого переводчика, а тот нет-нет, да что-нибудь обидное ввернёт.

Так думали все. Но, от Вилли не укрылось, что Маркус Джок встревожен и за беззлобным пререкательством скрывает беспокойство. Из этих двоих Вилли, без сомнения, более положился бы на опытного Маркуса, нежели на упрямого профессора.

— Да я не отказываюсь! — миролюбиво оправдывался Маркус. — Просто я хотел бы присутствовать при раскопках.

Кроткий Маркус! В такой ипостаси он был ещё более странен, и Кондор не нашёл достаточно убедительных причин, чтобы отказать ему. Спускаясь вниз, Мариуш спросил проводника: