Основных успехов следовало ожидать от войны с торговым, флотом противника, которую следует понимать только как подводную войну. Но при незначительном количестве подводных лодок она не могла проводиться в проверенной в мирное время форме операций групп подводных лодок. Подводные лодки должны были самостоятельно, в одиночку отыскивать свои цели, переходя из одного района в другой, в зависимости от складывающейся обстановки. Их главным оружием была торпеда, которая, как ожидалось, должна была применяться и для уничтожения крупных целей. Наряду с этим в мине, выбрасываемой из торпедных аппаратов, подводные лодки располагали таким оружием, успех которого хотя и зависел от случая, однако мог оказаться весьма большим, если мина ставилась у входа в порт или в районе наиболее интенсивного судоходства противника. Наилучшие результаты применение мин давало там, где длительное пребывание подводных лодок ввиду наличия у противника интенсивной обороны прибрежных районов было затруднено.

Война с торговым флотом вначале велась по нормам, установленный международным призовым правом, и была сильно ограничена в наступательных действиях. Без предупреждения могли атаковаться только войсковые транспорты, торговые суда, конвоируемые военными кораблями или самолетами, а также корабли, которые непосредственно участвовали в боевых действиях или поддерживали их передачей разведывательных данных. От этого метода ведения войны немецкий подводный флот прошел длинный путь через объявление отдельных участков морей районами боевых операций и до так называемой «неограниченной подводной войны». Изложить весь этот путь в данной статье не представляется возможным. Командование подводным флотом хотя и настаивало на ослаблении ограничений, однако вынуждено было подчиниться директивам политического руководства Германии.

В оправдание постепенному обострению подводной войны можно привести и тот факт, что в послевоенных процессах в Нюрнберге материалы по подводной войне не были использованы для вынесения приговора гросс-адмиралам, после того как было произведено сравнение действий немецкого и англо-американского подводных флотов.

Операцией в Норвегии закончился первый период борьбы подводных лодок в одиночку. Имеющиеся типы немецких подводных лодок вполне себя оправдали. Кроме способности быстрого погружения и маневрирования, они имели очень большой радиус действия, при этом — в противоположность подводным лодкам других военно-морских флотов — они были весьма небольшими, трудноразличимыми в ночное время, простыми и надежными в обслуживании и, кроме того, обладали удивительной живучестью при атаках глубинными бомбами, этим наиболее эффективным средством противолодочной обороны. Хотя до планомерных операций по уничтожению конвоев группами подводных лодок дело не дошло, однако, когда нескольким подводным лодкам случалось действовать совместно, всегда оказывалось, что разработанные еще в мирное время принципы тактического взаимодействия были правильными.

Норвежская операция окончательно подтвердила те подозрения, которые постоянно возникали в первые месяцы войны: торпеды, усовершенствованные в мирное время, оказались оружием, непригодным для войны. Магнитный взрыватель, который должен был детонировать и взрывать торпеду на заданном расстоянии под целью, часто давал осечки. Ударный взрыватель, к которому пришлось снова возвратиться, имел очень много конструктивных недостатков;

управление рулями глубины торпеды, правильная работа которых являлась первым условием попадания торпеды с ударным взрывателем, оказалось ненадежным. Такое положение привело к тому, что осуществить точное соблюдение всех инструкций и наставлений в трудных условиях боя было невозможно, и благодаря этому успех боевых действий подводных лодок зависел в большей или меньшей степени от случайностей, а то и просто от счастья.

На окончательное устранение этих недостатков ушло несколько лет. Трудно определить, насколько они снизили эффективность действий немецких подводных лодок. Только за время операции в Норвегии безуспешными оказались: 1 атака по линкорам, 7 атак по крейсерам, 7 атак по эсминцам и 5 атак по войсковым транспортам, в успехе которых не было сомнения. Если бы они увенчались успехом, то картина боевых действий немецкого флота у Нарвика была бы совершенно иной. Причину этого следует искать в том, что разработка и испытание торпедного оружия было сосредоточено в одних руках и поэтому отсутствовал необходимый в таких случаях беспристрастный контроль. Вполне естественно, что подобная неудача подводных лодок не могла не подействовать угнетающе на личный состав экипажей. Однако и здесь сказалось влияние их командира. который сумел преодолеть кризис, после того как, несмотря на сильные сомнения, верховное командование решило продолжать борьбу даже в этих условиях.

Принятие этого решения оказалось делом нелегким, но оно было тем более необходимо, что подводный флот увеличивался, а имевшие большой боевой опыт экипажи нужно было как-то использовать. Упущения, сделанные в мирное время как в отношении торпед, так и отдельных элементов конструкции в целом хороших подводных лодок, не могли быть восполнены в ходе самой войны без больших потерь.

Операция в Норвегии потребовала напряжения всех сил подводного флота, поэтому после ее окончания численность его значительно сократилась, но зато захваченные на побережье Атлантики опорные пункты позволили ему решающим образом улучшить свое положение. Английские морские коммуникации лежали теперь, как говорится, «у порога»; длинные, опасные и иногда бесполезные переходы через Северное море и вокруг Англии стали ненужными, так же как еще раньше стал не нужен пролив Ла-Манш.

Начавшееся одновременно с войной выполнение строительной программы хотя еще и не дало больших результатов, однако увеличение потопленного тоннажа противника с 500 до 1 тыс. брт на каждую подводную лодку в день указывало на высокую боеспособность немецких подводных лодок.

С 1941 года количество действующих подводных лодок начало увеличиваться. Благодаря этому становилось возможным участить групповые атаки подводных лодок по конвоям противника. Правда, употребляемые англичанами названия «Тактика волчьих стай» и «Волчья стая» могут создать неправильное представление об этих действиях.

Уже вскоре оказалось, что ограничить инициативу командиров в принятии решений на основании их личной оценки обстановки в районе боя было нельзя. Поэтому для командования стало основной задачей создать группы подводных лодок, которые могли бы контролировать широкие участки моря с большими промежуточными районами там, где на основании тщательного анализа всех сведений о противнике, о погоде и другом с наибольшей вероятностью ожидались вражеские конвои. Позднее расшифровка радиосигналов противника иногда позволяла сообщать подводным лодкам точные данные о часе и месте пребывания конвоев. Если какой-нибудь подводной лодке удавалось обнаружить конвой противника, то она. как правило, действовала самостоятельно. Центральное руководство должно было на основании часто противоречивых сообщений давать подводным лодкам ясную картину о противнике. Оно должно было организовать радиосвязь с таким расчетом, чтобы все подводные лодки получали необходимые сообщения и сведения, а при потере какой-либо лодкой конвоя противника направлять туда другие подводные лодки (о их местопребывании командование часто могло только догадываться), так чтобы они могли наверняка сблизиться с противником. При этом право выбора времени и места для атаки предоставлялось самим командирам. Отличное знание командирами штурманского дела и тактики противника, храбрость и стойкость экипажей способствовали тому, что часто в условиях плохой видимости и многодневного шторма промокшие и переутомленные, вынуждаемые самолетами противника то и дело уходить под воду лодки преодолевали сотни миль, незаметно и внезапно сближались с конвоями противника, прорывали внешнее и внутреннее кольцо кораблей охранения и, успешно атаковав, уходили от преследования, чтобы снова идти вперед, выискивая новые цели. Большинство этих боев происходило ночью, так как только темнота позволяла подводным лодкам выйти на сближение с противником.