— Э-ей, не стреляй! — закричал он, вскакивая во весь рост.

— Ты чего, хурды-мурды, как росомаха? — спросил охотник.

— Испугался.

— Медведь пугайся, лисица пугайся, человек человека не боись. Ты кто?

— Геолог я! — обрадованно закричал Красюк. Он решил пока потрепаться с охотником, заморочить ему голову, чтобы выбрать момент и забрать ружье, жратву и все остальное, что есть в торбе за его спиной.

— Геолог — другая людя.

— Говорю, геолог. — Он выхватил из-за пазухи сверток, торопливо развязал, показал самородок. — Видишь, золото нашел.

Но это, как видно, еще больше обеспокоило охотника.

— Золото всякая людя находи.

— Чалдон недоверчивый, — тихо выругался Красюк. — И вдруг представил, каким он сейчас стоит перед охотником — без ружья, без вещмешка, в изодранной телогрейке, с лицом, черным от кровоподтека, затянувшего висок и глаз, от грязи, от крови раздавленных комаров.

— Честное слово, геолог, — закричал он, — чего ты мне не веришь?! Мы тут руду ищем, касситерит, слышал? Тут знаешь какая земля?! Тут скоро дороги, города построят. Пивные будут. Понимаешь? Заблудились мы. Товарищ тут недалеко остался, а я дорогу ищу.

— Иди, кажи товарищ.

— Прямо сейчас?

— Сейчас, сейчас.

— Давай хоть отдохнем.

— Ты отдыхай, а товарищ погибай?

Возразить было нечего. Красюк повернулся и пошел, стараясь идти по своему следу. Но скоро понял, что не уверен в дороге, и крикнул охотнику, идущему следом:

— Долгое озеро знаешь? Это в Оленьих горах.

— Знаешь, знаешь, — отозвалось за спиной. И Красюк понял не оборачиваясь, что охотник ему па-прежнему не доверяет, идет поодаль.

— В озеро впадает речка Светлая.

— Знаешь, знаешь.

— В десяти километрах вверх по речке он и остался. Больной.

— Право давай, право. Сопка большой — дорога быстрый.

Красюк послушно свернул вправо, полез на сопку. Склону, казалось, не будет конца. Вершина была — вот она, рядом за кустами. Но, поднявшись к кустам, он увидел другой склон и другие кусты.

— Сопка два раза обмани, третий правду говори! — крикнул охотник, удивительной проницательностью дикаря угадавший недоумение Красюка.

За первым выступом был другой, за другим — третий. Взобравшись наконец на вершину, Красюк увидел далеко уходящий пологий склон и сверкающее лезвие реки. На вершине охотник подошел ближе, и Красюк подумал — не кинуться ли теперь. Но решил пока не рисковать, сел на землю, отвалился спиной к тонкому стволу лиственницы. Охотник не садился. Прищурив и без того узкие глаза, внимательно осмотрел дали и показал куда-то вниз:

— Там твоя товарища?

Красюк ничего внизу не увидел, но согласно кивнул.

— Наша торопись, товарища выручай, — сказал охотник и пошел, покатился вниз, маленький, ловкий, юркий.

Через полчаса охотник вышел к реке, увидел Сизова, лежавшего навзничь на подстилке из пихтовых веток. Охотник присел над ним, потрогал лоб и почему-то почесал за ухом.

— Товарища, товарища!

— А? Кто это? — очнулся Сизов.

— Охотник я, Акима Чумбока.

— А, Чумбока, ну слава богу! — сказал Сизов тихо и успокоенно, словно узнал старого знакомого. — Плохо мне, товарищ Чумбока.

— Ничего, болезни есть — человека нету, человека есть — болезня нету, — произнес Чумбока загадочную фразу.

Он положил винтовку, развязал мешок, достал кожаный мешочек и отсыпал из него какой-то массы, похожей на табак, поднес Сизову к губам.

— Кушай нада. Трава кушай — болезня боись, болезня беги, приходи завтра.

Сизов принялся жевать и вдруг задумался, посмотрел вопросительно на охотника.

— Послушай, товарищ Чумбока, меня ты оставь, надо в тайге человека найти. Послал я его в Никшу, понимаешь? За помощью. А тайги он не знает, боюсь, заблудится. Найти его надо.

— Капитана — хороший человека, товарища — плохой человека, хитрая росомаха.

Он показал рукой в сторону, и Сизов, приподнявшись, увидел медленно приближавшегося Красюка. Долго пристально смотрел на него, словно не узнавая, и вдруг вскочил на подгибающиеся ноги, шатаясь, побежал навстречу.