Эльвира села на кровати и прижалась к нему всем телом.

– Мой милый, мой самый дорогой человек на всем белом свете. Ты пойми, у меня другие цели в этой жизни, и я их должна реализовать.

– Я что-то тебя не очень понимаю, – удивленно сказал Вахтанг, отстраняя ее руку, – неужели тебе приятно возиться с этим кретином, твоим депутатом?

– Вахтанг, прошу тебя, не надо его оскорблять. Он – в принципе неплохой человек, да и вообще, дело не в том.

– Так в ком же тогда? – вскричал, не сдерживаясь, он.

Эльвира ничего не ответила.

– Так в чем дело, Эльвира?

Она медленно, еле разжимая губы, опять повторила:

– У меня другие планы, Вахтанг, и я их должна реализовать.

Это Эльвира сказала твердо и, похоже, окончательно. Вахтанг вздохнул, снял халат и начал одеваться. Подошел к столу, выпил боржоми и на этот раз совершенно спокойно, но настойчиво спросил:

– В чем дело, моя дорогая, потрудись объяснить.

– Боюсь, что это будет тебе не совсем… понятно, а вернее, не интересно, – тихо сказала она. Он недовольно поморщился.

– Позволь уж мне самому разобраться, что мне будет интересно, а что нет. Я хочу знать, что может быть лучше моих предложений.

Он это сказал медленно, с всевозрастающим чувством раздражения. Эльвира даже растерялась, не зная, как продолжать этот разговор. Она встала и хотела уйти в ванную комнату.

– Я себя должна привести в порядок, – быстро выговорила она на ходу.

– Нет, подожди, – неожиданно вскочил с места Вахтанг, схватив ее руку, – так дело не пойдет. Я хочу услышать ответ.

– Хорошо, но только отпусти руку, мне больно.

– Говори, Эльвира, – он разжал свои пальцы, – ты меня достала, как не доставала еще ни одна женщина.

– Хорошо, – решительно вернулась она назад и села в кресло, – только потом не казнись и не злись на меня. Я тебя предупредила. – Эльвира начала говорить медленно, как бы обдумывая, как ей лучше объяснить.

– Ты понимаешь, Вахтанг, я хочу, чтобы все люди жили хорошо.

– Многообещающее начало, – проворчал он. – Это единственное, что ты хотела мне сказать?

– И я, и ты, – продолжала она, не обращая внимания на его иронию…

– Я и так хорошо живу, – опять недовольно сказал он.

– Это аллегория, не в тебе лично дело, да и не во мне тоже. Хочу, чтобы весь наш народ жил хорошо и чтобы его прекратили мучить. Он не заслужил к себе такого отношения.

– Ты это о чем, я что-то тебя не очень понимаю, – искренне удивился Вахтанг.

– Как ты не понимаешь! Разве ты не видишь, что сейчас происходит в России – она разграблена, морально подавлена, унижена, а вместе с нею унижены и ее люди. Я не могу без боли смотреть на детишек, которые всего за каких-то несколько лет стали беспризорными и никому не нужными, на бедных пенсионеров, вынужденных часами простаивать за какими-то вонючими пособиями и подачками в виде пачки молока или кефира. И кто устроил им такую жизнь? Только посмотри, смешно сказать – те, которых они вырастили. Ведь это они построили нашу страну. Хорошо или не очень, но построили, выходили, защитили. И теперь эти пузанчики, хорошие детишки, вскормленные ими на их же деньги, дали им такую пенсию, на которую даже поддержать жизнь и то невозможно, не то, чтобы жить. И, главное-то, сами все грабят, грабят, да и вывозить не забывают из страны. И как их ни назови – олигархи или просто бандиты, от этого они никак не станут лучше, это как плесень, которая покрыла всех и вся. И ни у кого не проснется желание остановить их или как-то воспрепятствовать такому положению. Где эти люди, которые могли бы восстать против этого? Их нет. Может быть, только Солженицын еще пытается что-то сделать в этой жизни доброе и порядочное. Но что он может один? Большинству просто абсолютно на все наплевать. Ну, а того, кто мог бы и хотел что-то сделать, его даже близко к власти не подпустят для того, чтобы это сделать. Остальные влачат жалкое существование. Я уже не говорю о нашем поколении, также изуродованном и искалеченном наркотиками, проституцией, алкоголизмом и болезнями, которые сопровождают эти пороки. И конца этому нет. И все это в России, богатейшей стране мира, с неимоверно добрыми и талантливыми людьми. Мне больно за свой народ, и поверь, это не пустые слова.

Эльвира замолчала, переживая все сказанное. Но похоже, что все эти страстные слова, произнесенные ею, никак не повлияли на Вахтанга.

– Пусть так, – сказал он со злобой, – и все же я тебя, Эльвира, абсолютно не понимаю, при чем здесь народ и мы с тобой?

– По-моему, я предельно понятно все объяснила, – спокойным голосом ответила она, – однако…, мне кажется, лучше бы не надо было затевать этот разговор. Я же предупреждала тебя.

– Что здесь не понимать, Эльвира. Это обычная толстовщина, ничего нового здесь нет. Не ты первая, что называется, не ты и последняя, еще будет много дурочек, желающих построить хороший и добрый мир. Но это твои дела, ты взрослый человек и сама отвечаешь за свои поступки. А вот что касается народа, то народ, я тебя уверяю, народ уж как-нибудь сам разберется, что ему нужно и нужно ли ему вообще что-нибудь. За него не надо беспокоиться.

Эльвира встала с кресла и стала нервно ходить по комнате.

– А я с тобою не согласна, в том-то и дело, что надо беспокоиться. Я помню, как мои отец и мама умирали в нищете, хотя и люди были заслуженные, и всю свою жизнь положили на это государство. И я не хочу, чтобы мои близкие, да и просто люди, все другие люди, также уходили из жизни. В конце концов, почему весь народ плохо живет?

– Ну вот, скажи еще, что мы здесь с тобою расслабляемся, когда остальным есть нечего. Пойми, дорогая, не могут все одновременно хорошо жить, так не бывает. У кого голова работает хорошо, тот и живет хорошо, а у кого она – решето, так же соответственно и живет.

– Если б, Вахтанг, все было так, как ты говоришь. Ты сам прекрасно знаешь, что это не так. Сейчас в основном жируют жулики и им подобные. А все эти разговоры о том, что они якобы хорошо поработали, в результате чего и обогатились, – сущая ерунда.

Так чем же виноват простой человек, что он не стал вором и жуликом, поэтому и живет плохо. Кто смог что-то скрыть, умело обойдя закон, которого тогда по существу и не было, приватизировать с помощью Чубайса, Гайдара и иже с ними, да и просто самым элементарным способом стащить, тот и живет хорошо. Я уже не говорю о банальных бандитах и вымогателях, которых развелось видимо-невидимо. Причем всяк желает им быть, просто грабить незащищенных, именно незащищенных. Те, кто что-то имеет, к ним не подступишься. Да что я тебе говорю, ты и без меня все это прекрасно знаешь.