Лишь когда я обратил свой взгляд долу и увидел простертое на полу огромных размеров тело, милосердно накрытое белой простыней, а подле него брошенную окровавленную косу, истина поразила меня, и, резко приподнявшись на кровати, я испустил полувздох-полувопль ужаса, отчего покоритель границ тут же кинулся ко мне на помощь.

— Тише, старина! — заботливо обратился ко мне Крокетт, мягко похлопывая меня по плечу. — Лежи себе — ты здесь среди своих.

Конвульсивно содрогаясь всем телом, я как помешанный озирал залитую кровью комнату. Только тут я увидел вторую, также накрытую простыней фигуру, покоившуюся на полу ближе к выходу. Поскольку я еще не ведал, что произошло в комнате после того, как я упал в обморок, я раскрыл пересохшие губы и попытался задать вопрос, однако только что пережитое мной кошмарное потрясение до такой степени отразилось на моих голосовых связках, что я сумел выдавить из себя лишь неуверенное:

— Что — что…

— Макграт! — окликнул капитан Расселл одного из своих подчиненных. — Принесите мистеру По воды!

Молодой полицейский проворно развернулся на каблуках и устремился прочь из комнаты, пролагая себе путь сквозь собравшуюся в коридоре толпу испуганных гостей.

Крокетт, словно угадав вопрос, дрожавший у меня на губах, мрачно произнес:

— Не диво, что вы напрочь сорвали голос, По. Вы так завопили, что мертвого могли из могилы поднять. На ваш крик мы все и сбежались. — И первопроходец испустил протяжный вздох, казалось исходивший из самых недр его груди. Указывая кивком на вторую фигуру, лежавшую ближе к дверям, он продолжал: — Слуга миссус Никодемус, Тоби, первым вошел сюда. Как увидел это страшное дело, так и грохнулся оземь, ровно храм филистимлян, когда старина Самсон столбы свалил. Мы старались, как могли, привести его в чувство, но все без толку — сердце у него остановилось, и душа уже отлетела.

К концу этой речи к полковнику Крокетту возле моей постели присоединился и капитан Расселл. Судя по тому, что он и его подчиненные были уже здесь, я сделал вывод, что оставался без сознания долгое время — достаточно долгое, чтобы представителей власти известили об убийстве и они успели добраться до места преступления. Это предположение подтвердил сам Расселл, который, довольно внимательно (и даже чересчур пристально) присмотревшись ко мне, пояснил, что он и его люди находятся здесь без малого двадцать минут.

— И должен сказать, — добавил крепкого сложения усатый полицейский офицер, — помимо потрясения от того ужасного зрелища, которое представилось нашим глазам по прибытии в этот дом, я испытал также немалое удивление, застав здесь вас и полковника Крокетта.

Молодой полицейский по имени Макграт вернулся в спальню и принес большую кружку воды, которую я с благодарностью принял из его рук и осушил одним жадным глотком.

Освежив таким образом своей запекшийся рот, я попытался объяснить капитану Расселлу, каким образом мы оказались на злополучном балу.

Но прежде, чем я закончил вторую или третью фразу, Расселл жестом прервал меня:

— Полковник Крокетт уже информировал меня о содержании газетной статьи, которая пробудила в вас тревогу за миссис Никодемус. Эти опасения, как все мы видим, сбылись самым ужасным образом. Но признаюсь, мистер По, что я чрезвычайно недоволен вами — как вы могли утаить от меня столь ценные сведения?!

— На то были весьма убедительные резоны, — кротко возразил я.

— Как бы то ни было, — ответил он, — я вынужден просить — нет, требовать, — чтобы в будущем вы делились со мной любыми своими догадками или открытиями, имеющими отношение к расследованию.

Я придал чертам своего лица выражение самой искренней покорности и поспешно кивнул.

— А теперь, мистер По, — продолжал он угрюмо, — поскольку к вам полностью вернулись сознание и речь, будьте добры как можно подробнее рассказать нам о том, что здесь произошло.

Перспектива вновь погрузиться в детали только что пережитого мной кошмара, воскресить ужас — бесчеловечность — неописуемую жестокостьэтой казни наполнила мое сердце мучительной болью. Глубоко вздохнув, я приступил к этому тягостному повествованию, начав с моего решения ненадолго удалиться из бального зала и завершив непосредственно сценой убийства. Но вопреки грозному предостережению капитана Расселла я предпочел не упоминать о потустороннемоткровении, что настигло меня за мгновенье до того, как я провалился в бесчувствие.

Когда я закончил, на миг воцарилось молчание. Капитан Расселл продолжал взирать на меня, поджав губы и прищурив глаза с непонятным мне, оценивающимвыражением. Потом он спросил:

— Значит, преступник был одет Ангелом Смерти?

— Совершенно верно, — кивнул я.

— И убийство произошло так близко от постели, на которой вы лежали, что ваш костюм был забрызган кровью, хлынувшей из раны на шее несчастной жертвы?

— Да, — повторил я.

— Полагаю, точно так же объясняется и кровь на ваших руках.

Замечание это застигло меня врасплох. Я поднял обе руки и убедился — к великому моему удивлению, поскольку до тех пор не сознавал этого, — что на обеих ладонях имеются пятна крови.

— В тот момент, когда был нанесен жестокий удар, — в задумчивости начал я, — вероятно, я инстинктивно поднял руки, как бы защищаялицо.

Продолжая поглаживать кончики своих эксцентричныхусов, капитан Расселл подверг меня долгому и чрезвычайно обескураживающему осмотру. Наконец, с явным намекомон произнес: