Толпа вновь затаила дыхание, и престарелый служитель вновь поднес факел вплотную к дереву. На этот раз его инспекциязатянулась, и, наконец, изумленно качая седой головой, он поднял взгляд и объявил:

— Глазам своим не верю — мистер Дэви промазал мимо мишени.

Он еще раз внимательно осмотрел ствол, как будто желая убедиться, что зрение не изменило ему, и, обернувшись к нам, воскликнул:

— Разрази меня — он промазал мимо дерева!

Явственный вздох потрясения пронесся над толпой, а француз, откинув голову, разразился громким блеющим «ха-а!».

Но Крокетта эта чудовищная — эта экстраординарная— ситуация ничуть не смутила.

— Вот что, граф, — заговорил он с улыбкой, — не стану утверждать, будто зрение вовсе подвело старину Тоби, но пока вы не начали похваляться своей победой, почему бы нам с вами не прогуляться дотудова и не посмотреть своими глазами?

В тот же миг черты аристократического французского лица проделали трансформациюот несдержанного ликования до глубочайшей подозрительности. Бледное чело избороздили морщины, и с минуту граф молча глядел на полковника, прежде чем отозвался негромко:

— Bien sur.

Итак, полковник решительно пересек лужайку, направляясь к старому изуродованному годами древу — «Старая Бетси» у него в руках, мисс Муллени по правую руку, граф Лангедок не отставал ни на шаг. За ними по пятам следовали и мы с сестрицей, и миссис Никодемус, а вся толпа гостей, гудя и жужжа от возбуждения, роилась вокруг дерева, и все, без разбора пола и возраста, беспощадно толкали друг друга, пробиваясь поближе.

Выйдя в центр поляны, Крокетт приблизился к Тоби, который все продолжал в полном недоумении созерцать мишень.

— В сторону, дружище! — скомандовал Крокетт, и слуга отступил, а полковник, обернувшись к французу, предложил: — Почему бы вам самому не осмотреть этого туза, граф?

Лангедок повиновался, подошел вплотную к дереву и внимательно осмотрел мишень, после чего, обернувшись к публике, объявил:

— Совершенно очевидно: la carteимеет только одно отверстие от пули!

Он снял карту с удерживавшего ее гвоздя и обнажил входное отверстие от пули в коре. Засунув в эту дыру свой длинный, наманикюренный палец, граф убедительно продемонстрировал всем, что в ствол попала одна-единственная пуля.

— Далеко ли вы достаете своей носоковыркой, граф? — поинтересовался Крокетт.

Досадливо хмурясь, Лангедок протиснул палец еще дальше в дыру, но вдруг, когда его изящный указательный перст все еще исследовал ход от пули, по лицу графа разлилось выражение недоумения и даже потрясения.

Уловив эту перемену, Крокетт широко ухмыльнулся и спросил:

— Что-то не так, полковник?

— Се n'est pas possible! [54] — выдохнул тот.

— Позвольте мне! — вызвался Крокетт, взмахом руки отстраняя француза. — Сейчас мы убедимся, что это вполне даже мыслимо.

Толпа теснилась все ближе к дереву, следя, как Крокетт извлекает из-за пояса охотничий нож и, вонзив длинное, узкое лезвие в пулевое отверстие, ковыряет в нем, извлекая содержимое. Что-то упало в подставленную ладонь полковника.

— Поднеси-ка факел поближе, Тоби! — попросил Крокетт, протягивая ладонь зрителям. — Пусть люди посмотрят.

Тоби исполнил его приказ, и рокот изумления и восторга прокатился по толпе. На ладони Крокетта лежало двасплющенных свинцовых шарика: один из них вошел в другой. Это было столь неожиданно — столь беспрецедентно, — что прошло, наверное, с минуту, прежде чем зрители осмыслили увиденное.

Да, граф угодил в яблочко. Но Крокетт совершил настоящее чудо — послал пулю точно в отверстие, пробитое в карте его соперником!

Лангедок застыл, уставившись на две слипшиеся пули в ладони полковника, челюсть у него так и отвисла. Толпа наконец разразилась восторженными аплодисментами. Когда овация стихла, француз поглядел в глаза Крокетту с искренним и нескрываемым восхищением. Уважительным, даже почтительным голосом он обратился к нему с такими словами:

— Никогда я не видывал ничего подобного. Полковник Крокетт, я склоняюсь перед сильнейшим меня. Vraiment,молва ничего не преувеличила, глася о вашем искусстве меткого стрелка.

Протянув сопернику правую руку, Крокетт ответил:

— Без обид, граф. Вы и сами стрелок что надо, хоть и тянете чудовищно долго. Надеюсь, я не допущу фупа, [55] как вы, французы, имеете обыкновение говорить, и не стану отрицать правду!