— Больше… ни одного… слова! Ты слышишь меня? — Даже ости Кэл старался оставить стол между собой и отцом в качестве последнего препятствия.

— Кэл, в чем дело…

— Если ты не замолчишь, клянусь, я ударю тебя..

Зейн вскочил на ноги.

— Тогда бей, потому что я не замолчу.

Кэл обогнул большой стол. Его отец не двигался с места, но приготовился к драке. Эта его поза еще сильнее взбесила Кэла. Подумать только, старик действительно считал, что он может ударить его…

И тут он заметил, что руки его сжаты в кулаки, костяшки пальцев побелели от напряжения, словно он и в самом деле готовился нанести удар.

Господи.

Бормоча под нос проклятия, Кэл повернулся и выскочил за дверь.

Лорен едва успела опуститься в ванну, как услышала стук в дверь. Кэл. Больше некому.

Ее мгновенно охватило волнение, и по коже пробежали мурашки. Вслед за этим на нее нахлынуло разочарование. Как она может испытывать такие чувства при одной только мысли о нем, особенно после того, как он презрительно отозвался о людях, у которых «крутятся цветные широкоформатные фильмы в голове»?

«Но ведь он не тебя имел в виду. Он ничего не знает о твоих видениях. Глупо наказывать его за то, о чем он даже не подозревает».

Прижав мочалку к груди, Лорен в задумчивости закусила губу. Она и в самом деле отчаянно хочет его…

Вновь раздался резкий, отчетливый стук в дверь.

— Это я, Лорен. Впусти меня.

В чем это она поклялась себе сегодня утром? Пользоваться каждой минутой, наслаждаться каждым мгновением, запоминать каждый взгляд и прикосновение. Она вышла из ванны, расплескав воду.

— Иду.

Лорен открыла дверь. Когда он проскочил мимо нее, она попыталась уловить запах лосьона после бритья, ночного воздуха и самого Кэла, которые, как она знала, он должен был принести с собой, но на этот раз все перебивал запах алкоголя. Это, как и напряженность его фигуры, сразу же отозвалось тревожным набатным звоном у нее в голове.

— Кэл, с тобой все в порядке?

Он повернулся к ней, и у нее перехватило дыхание. У него было лицо чужого, незнакомого ей человека. Глаза его горели бешенством, которого она никогда не видела у него раньше.

— Иди сюда.

Ей очень хотелось повиноваться, но что-то остановило ее. Она снова уловила запах спиртного.

— Ты пил?

— Совсем немного.

Лорен еще не видела, чтобы Кэл выпивал больше нескольких стаканчиков, но, может быть, после сегодняшнего столкновения с Харви Мак-Леодом…

— У тебя ведь больше не было неприятностей с Харви, а?

— Нет.

Марлена! Страх захлестнул ее, во рту появился противный привкус.

— С Марленой ничего не случилось? С ней все в порядке?

Губы его сжались в тонкую полоску.

— Опять ты за свое. Я уже привык к тому, что мои люди сходят с ума из-за Марлены, но, должен сказать, подобный интерес с твоей стороны наводит на размышления.

Она не обратила внимания на издевку.

— Кэл, скажи мне, с ней все в порядке?

— Полагаю, она в своей комнате, но, думаю, что смогу привести ее сюда, если хочешь. — Он заговорщически понизил голос. — Откровенно говоря, я не думаю, что она предпочитает женщин, но если кто-то и может заставить ее изменить свое мнение, то только ты.

— Прекрати! — «Что он себе думает?»

— Милая, я только начал. — Он сделал шаг вперед, глядя на нее прищуренными глазами. — Думаю, то, что тебе нужно, это мужчина посередине, — наконец высказался он. — Полагаю, на это она согласится. Черт, я даже могу дать тебе пару пикантных советов, как завести ее посильнее.

К горлу у нее подкатила тошнота.

— Зачем ты это делаешь?

Кэл подошел еще ближе, достаточно близко, чтобы Лорен снова уловила алкогольные пары. Достаточно близко, чтобы провести пальцем по ее ключице, отчего ее охватила дрожь.

— Итак, что это будет? — Он понизил голос, и тот стал негромким, хриплым, сексуальным. — Мне позвать Марлену? Тебе этого хочется?

Его дыхание коснулось ее лица. Удивительно, но в нем не чувствовалось запаха виски. Он был на нем, а не в нем, с опозданием догадалась она. Но в животе у нее, тем не менее, поднялся ураган. От его слов ее затошнило. В это самое мгновение, когда под его пальцами у нее участился пульс, она поняла, что значит ненавидеть мужчину.

Лорен знала, что хочет его, и презирала себя за это.