Кроме того, ей, кажется, выпал тот самый шанс, о котором она мечтала, не так ли?

— Боюсь, я солгала тебе на этот счет. Я не пишу эротических романов.

У Кэла вытянулось лицо, и удивление сменилось гневом.

— Скажи мне, что ты шутишь.

Лорен отрицательно покачала головой.

— Так ты и вправду не пишешь эротических романов?

— Нет.

— А ты вообще что-нибудь пишешь?

— Нет. Ну, собственно, когда-то я написала статью для ветеринарного журнала…

— А зачем ты мне солгала?

— Потому что хотела, чтобы ты обратил на меня внимание. — Она почувствовала, что краснеет, но не могла остановиться. Естественно, это была не вся правда. Ей нужно было прикрытие, чтобы оправдать свой интерес к тем, кто приезжает на ранчо. Но теперь, оглядываясь назад, она вынуждена была признать, что в ее словах содержалось больше правды, чем ей хотелось.

Кэл непонимающе уставился на нее.

— Пять футов и девять дюймов роста, ноги, начинающиеся от зубов… и ты решила, что тебе понадобится дополнительное усилие, чтобы привлечь мое внимание?

— Откуда мне было знать? — Лорен покраснела еще сильнее, но гордо расправила плечи. — Если не считать тебя, то у меня было всего два любовника. Два. — Она показала ему на пальцах.

— О'кей, это даже не смешно.

Она улыбнулась — быстрой, нервной улыбкой.

— И это ты мне говоришь. Мне тридцать лет.

Он фыркнул.

— Благодарю за разъяснение, но я не требую девственности от своих женщин.

Лорен простила ему это фырканье. В конце концов, она приложила изрядные усилия, чтобы создать определенное впечатление.

— Благодарю тебя за понимание, но факт остается фактом, и ты — номер третий.

— Нет.

— Да. — Она изо всех сил старалась не разозлиться на него за то, что он ей не верил. — Первым был студент-однокурсник, когда я еще училась в колледже. Мне пришлось поддерживать видимость отношений с этим мужчиной в течение целого месяца, чтобы он не заподозрил, что я пошла на это из чистого любопытства. — Она поморщилась, очевидно, воспоминания были не очень приятными. — А второй… Ну, там все было иначе. Я была обручена с ним в течение восемнадцати месяцев.

— Восемнадцать месяцев — долгий срок, — неприветливо заметил Кэл. — Достаточно долгий, чтобы научиться всему, чему можно, я бы сказал.

Теперь наступила очередь Лорен фыркнуть.

— За последние восемнадцать дней я узнала больше, чем за те восемнадцать месяцев.

— Как это может быть?

В ответ она пожала плечами.

— Не знаю. Гарретт был простым и незамысловатым мужчиной, наверное.

— Ха! Я бы сказал, что Гарретт вообще не был мужчиной.

Неожиданно для самой себя она рассмеялась.

— Может быть, и так.

Он нахмурился.

— Знаешь, я бы оставил тебя в покое, если бы представлял себе…

— Я знаю.

— Я позволил нам с тобой зайти так далеко только потому, что решил, будто ты вполне созрела для мимолетного летнего флирта.

Лорен рассердилась, заслышав нотку паники в его голосе.

— А кто утверждает обратное? Или ты боишься, что я полюблю тебя? В этом все дело?

На его резко очерченных скулах выступили красные пятна.

— Нет, совсем нет, но я с должным уважением отношусь к той власти, которую имеет над людьми хороший секс.

С запозданием Лорен вспомнила сексуальную одержимость Марлены и ту боль, которую она наверняка причинила ему своим поведением. Она выругалась себе под нос.

— Кэл, давай не будем спорить. — Она положила ладонь на его голую грудь и почувствовала, как из него уходит напряжение. — Я обещаю, что сохраню холодную голову. Честное скаутское. Я могу контролировать себя.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал.

Лорен подозревала, что теперь было уже слишком поздно беспокоиться об этом, но она нашла в себе силы уверенно улыбнуться.

— Никто не пострадает. Мы оба знаем правила. А теперь, может быть, нам стоит по-быстрому принять душ, прежде чем мы завалимся спать? Тебе следует отдохнуть перед тем, как завтра ты начнешь мириться с Зейном.

В глазах Кэла появился подозрительный блеск.

— Что заставляет тебя думать, будто я собираюсь идти на мировую с этим старым коршуном?

На этот раз Лорен была серьезной.

— Потому что ты хороший человек, Кэл Таггерт.