Шрифт:
Потом новый дом встретил Литтлменов с их обретенными детьми. Нанятая команда магов-домовых постаралась, и в домах было все, что нужно людям.
Комната пустела.
Наконец в детской остались только Ласкины. И малышки.
Все молчали.
Лина не думала, что расставаться будет настолько тяжело.
– Дядя Алексей, ну можно мы останемся? – вдруг проговорила Вика, сжимая в руках куклу. – Лина. Ну пожалуйста.
Названые сестрички умоляюще смотрели на светлого мага и феникса. После месяцев спокойной жизни снова в мир, где папа однажды ушел на работу и не вернулся, а вечером в дом вломились серые люди, и мама только и успела, что бросить под ноги дочки какую-то штучку – телепорт. Так было с Обедом. Родители Ужина, наверное, были теми самыми «преступными элементами»; по рассказам девочки, папа отстреливался, когда к ним пришли. Завтрак про своих родных не вспоминает вообще, но замолкает на целый день, если спросишь.
Девочки успели привыкнуть к уюту и тишине, к сказкам «дяди Алексея», получили свой «уголок стабильности и покоя», и сейчас им просто было страшно.
По горлу юноши прокатился комок.
– У вас теперь будут мама и папа, – тихо сказал Алекс. – Вам будет хорошо.
– Но мы хотим с вами! Пожалуйста! – Голосок средней малышки звенел и срывался.
Алексей на секунду закрыл глаза.
– Нельзя. Мы будем вас навещать. Лина…
Она поняла. Шагнула к Алексу и протянула ему коробочку. Об этом прощальном подарке (одновременно страховке) они условились недавно.
Алексей снял крышечку:
– Виктория, подойди сюда. Дай руку, не бойся.
– Я не боюсь.
Юноша взял ее розовую ладошку в свои, и мгновение спустя на маленьком пальце заблестело золотое колечко.
– Ой! – Вика подняла на него сияющие восхищением глаза, удивительно похожая сейчас на принцессу из сказки. – Это мне?
– Эти кольца заколдованы. Если что-то случится, если мы будем очень-очень вам нужны, то просто надавите на камушек. Три раза. Мы услышим.
– И Лина придет?
– И я. – Что-то царапалось в горле, и голос звучал не очень ровно. Поэтому она просто кивнула.
– Алиса. – Колечко наделось на пальчик Обеда.
– Тина.
Рыженькая малышка обеими руками сжала ладонь ангела и прошептала:
– Ты даришь мне колечко? Так делают, когда женятся.
Алексей онемел. А маленькая кандидатка в его супруги наклонилась и чмокнула его в щеку.
– Ты ведь подождешь, пока я вырасту?
Еще пять минут, еще несколько торопливых советов, прощаний и поцелуев. Пора прощаться. Пора.
Все будет хорошо, девочки. Все будет хорошо, мы постараемся… Чтобы в вашей жизни больше не возникали ни серые советники, ни отряды зачистки.
Леш, не переживай, все будет нормально. Мы вместе, и это главное. И если уж сошлись вместе светлый и темная, то Темной и Светлой Лиге тоже ничего не помешает. И может быть, что-то сможем изменить…
Все будет хорошо.
Правда.
Стоя рядом с будущими родителями, девочки смотрели на Алексея. Он поднял руку, прощаясь, и Лина начала телепортацию.
Часть вторая
Родная кровь
Глава 1
Затишье перед бурей
– Алексей!
– Мммм? – отозвался подопечный, не отрывая глаз от голограммы на полу. И легонько шевельнул световым карандашом. В макете склада что-то полыхнуло, и огоньки по углам сменили цвет с зеленого на синий. – О?!
Кажется, такой результат парня не очень устраивал. Взъерошив волосы, он снова развернул голограмму и начал все сначала. От призрачных ворот поползла новая бледно-желтая нить.
– Алексей, ты обедать будешь?
– Угу.
– Мясо или рыбу?
– Ага.
Хм.
– Тогда я заказываю яд кобры, будешь?
– Угу.
М-да. Лина с усмешкой покачала головой. Подопечный отсутствовал. То есть вообще-то он был здесь, в переоборудованной камере бывших заложниц. Точнее, тут находилось его тело. А вот мысли были довольно далеко. Уже вторые сутки Алексей с головой погружен в дебри планировки, сигнализации, охраны и порядка дежурств – всего, что имело или могло иметь значение при захвате склада.
Лине оставалось тихо радоваться, что в те дни, когда юноша начал приходить в себя, ее осенила светлая мысль о спортзале и тренировках. Там ее деятельный, порывистый и беспокойный подопечный мог хотя бы выплеснуть лишнюю энергию. А энергии у него хватало с избытком! Теперь Лина понимала, как переживал он свою вынужденную бездеятельность и беспомощность и как тяжело ему дается ожидание – запертому в четырех стенах под грузом тяжелых мыслей, лишенному возможности что-то изменить. Особенно теперь, когда он сам видел, что творится в городе. Страшно представить, что бы с ним сталось!