Шрифт:
Кто – он? Проклятье, да что творится?
Зал тем временем затих. Несмотря на необычные помехи, новости все же вышли в эфир, хотя и странная там была заставка – черная. Черная?
– Смотрите, – ахнул чей-то голос. – Смотрите, это же… это…
Один за другим люди поворачивались к экрану… с руинами Сан-Франциско… Милана… Парижа…
Что происходит?!
«Потом… будет затмение… и на улицы… выйдут… демоны. И вампиры…»
Господи…
Испания. Толедо.
26 июля 2024 года, 15 часов 35 минут
– …И вы понимаете, матушка Асунсьон, что от этого урожая зависит благополучие нашей семьи… – втолковывала гадалке сеньора Тисса, комкая в руках платочек. Всегда добродушное лицо казалось усталым и тревожным. Пухлая рука то и дело трогала крестик на груди, словно прося прощения за визит к богопротивной гадалке.
Матушка Асунсьон ее понимала. Семья Тисса, как и все в их тихом испанском городке, жила доходами с земли, и для нее внезапно наступившая среди лета зима (снег, холод, лед) была катастрофой. Не будет урожая – не будет денег, чтобы заплатить банку проценты по ссуде, купить, наконец, новую машину и отправить в престижный русский университет веселую быстроглазую Сантину, их дочку…
Она понимала, но что она могла сделать? Никто в городе пока не знал, почему гадалка вдруг прекратила принимать клиентов. Все равно пытались прийти, просили, сулили больше денег, чего только не обещали! А ей просто нечего было им сказать.
– Матушка Асунсьон, вы ведь настоящая провидица. Посмотрите, удастся ли нам… Может, хоть сад спасем…
Хрустальный шар почему-то жжет руку жаром… потом холодом. Потом болью. Что за…
Матушка Асунсьон, потомственная ведьма, провидица и гадалка, едва сдерживается, чтоб не отдернуть руки… Что с шаром? Что с ее даром? Последние недели он то и дело отказывает ей непонятно почему… Словно… словно его кто-то глушит. И не только у нее. И Тереза из Мадрида, и предсказатель Сантис – те, что были ей знакомы, все жаловались, что уже не могли заглянуть в будущее, не получалось.
Ладно, попробуем хоть что-то сказать. Как бесталанные коллеги, что не видят, а только болтают. Стыдно, но что поделаешь… Шар наконец яснеет и наливается светом… хорошо… Только почему-то багровым… Руки жжет… Терпение… Главное, что ее молчащий уже три недели дар наконец вернулся…
– Что ты хочешь знать, Мария?
– Роща… Наш сад… Он переживет морозы? Наш виноградник? Переживет?
В шаре все сильней мерцает алый свет…
Матушка Асунсьон против воли не может оторвать глаз от багровых бликов…
Бликов, которые для нее, гадалки – картины будущего.
Что это? Что?..
Этого не может быть! Это… это…
Сантина не поедет в университет этой осенью. Она придет домой грозовой ночью, и, когда заплаканная мать бросится ее обнять, девушка улыбнется, показывая отросшие клыки. Ее семья не найдет приюта в церкви – как во сне мелькает совершенно белое лицо отца Маттео, с хищной улыбкой осматривающего бывших прихожан… А это… Господи… Росита, внучка, ее внучка! Ее скромная девочка, ее преемница-гадалка, светлая ведьма, в черном кожаном жилете на голое тело обнимает демона… А тот расстреливает семью мэра… Горячо… Больно… Один за другим перед внутренним взором мелькают дома – с выбитыми стеклами, сорванными дверями, забрызганными стенами… пустые, пустые… серебряное распятие, вплавленное в мостовую… Асунсьон этого уже не увидит – ее дом станет пеплом еще до перелома лета…
Руки жжет нестерпимо. Больно! Как… больно!
И скоро… совсем скоро…
Уже… Уже завтра?!
– Матушка Асунсьон! – вторгается голос в ее видение. – Что же вы молчите? Наш сад переживет эту непогоду?
– Переживет… – шепчут помертвевшие губы. – Он всех нас переживет…
Спаси нас, Боже… Уже завтра.
Россия. Москва. Министерство обороны.
27 июля 2024 года, 1 час 58 минут
– Ничего не понимаю. – Профессор Гремин прикончил пятую чашку кофе и устало потер глаза. – Это… этого просто не может быть!
– Бред, – пробормотал профессор Филин, не отрывая глаз от распечаток экспресс-анализа. – Полный идиотизм…
Ругаться сейчас ни у кого не было сил. Хотя желание – было.
Странно все это. Ни опрос свидетелей, ни экспресс-анализ ничего не выявили. В смысле ничего, что прояснило бы хоть что-то. Свидетели твердили, что все, абсолютно все на вверенной территории шло нормально, никого постороннего не было, а в ноль часов две минуты начался внезапный спонтанный рост…
– Страшно так. – Старшина-контрактник все еще опасливо смотрел на темную путаницу ветвей, змеями обвившую фасад… – Как живые ползли.
Охрана подняла тревогу, прибыла дежурная рота, но деревья и лианы перестали двигаться так же внезапно, как и начали.
– За двенадцать минут небольшая рощица превратилась вот в это…
– Ни следов излучения, ни стимуляторов, ни химии, кроме обычного городского смога, – подытожил спешно вызванный из института профессор Максимовский, с восхищением глядя в сторону молчаливо высившихся сосен. – И такой рост! Изумительно!
– «Изумительно»! – съязвил неуживчивый Филин, почти с ненавистью покосившись на неправильные деревья. – Коллега, вы… вы словно не от мира сего! Подумайте, что будет, если эти ваши изумительные деревья вдруг снова примутся расти!