«…Анное… одит…» – отдался в ушах замершего полковника голос Росохватского, когда к нему летел огненный шар.

Может быть, «странное происходит»? Может… Он просил быть бдительным… бдительным…

Но было поздно.

Испания. Толедо

27 июля 2024 года, 5 часов 20 минут

Хрустальный шар мягко сиял на подставке черного дерева. Давно поставлены перед ним свечи, давно разомкнут черный занавес, очищена и семь раз окурена травами комната, а старческие руки все медлят коснуться отполированной поверхности.

– Высшие силы, молю и заклинаю. – Матушка Асунсьон прикрыла глаза. Нет. Не получится. Перед ритуалом надо быть спокойной… спокойной… А ей даже испытанный травный сбор из душицы, чабреца и мяты перечной не помогает. Ах, если б она не отказалась тогда, сорок лет назад – высшие силы, неужели так давно? – от своего предназначения… Если бы стала Светлым Стражем, как предлагали и просили, Хранителем мира, тогда б не пришлось ей сегодня вот так просить ответа – через шар. Она могла бы перелететь прямиком в Небесный Свод, обиталище Стражей. Она знала бы любой язык. Она могла бы поговорить с ними мысленно… попросить, узнать – неужели то, что ей привиделось, правда?

Не захотела, отказалась, испугалась ответственности, предпочла остаться обычной ведьмой – гадать по шару, варить травки, общаться с фейри, обходить стороной демонские отродья, влюбляться. Жить, просто жить. И кто скажет, что ее жизнь была плохой? Она любила, и ее любили. У нее был муж, не такой, конечно, каким представлялся в двадцать лет… но все-таки прожили вместе годы. И семья вот, и дети, и внуки.

И всему этому вот-вот придет конец.

Ее дочери, ее сын, ее кроха внук, который мечтает стать Стражем. Все…

Никого не останется из ее рода, никого… Только Росита. Росита, которая в видении обнимала демона рода Саирит. Росита, Росита… Высшие силы, за что я проклята? Неужели за отречение от судьбы?

– Высшие силы, молю и заклинаю… – Сосредоточиться… сосредоточиться… – Молю и заклинаю. Небесный Свод, откройся… Ruego y encanto. Se abre, la Boveda de los Cielos. Высшие силы… Ответьте же. Пожалуйста, ответьте.

Шар молчал. На этот раз не было ни багровых бликов, ни нарастающего жара. Был только холод под ладонями, холод, холод…

– Молю и заклинаю. Ruego y encanto… Откройся, Свод Небес. Откройся…

Шар молчал.

Холодом тянуло все сильней. Руки стали подрагивать. Стражи не отвечают. Неужели…

Нет-нет. Не может быть. Не может… Свод – мощнейшее укрепление, замок не-на-земле-не-на-воде-не-в-воздухе, творение магов и фейри еще в дохристианские времена. Стражи – энергетики, опора мира… мощные маги. Правда, говорят, что их теперь мало. Куда меньше, чем было сотню лет назад. Бесконечное противостояние с Уровнями, демонскими кланами, выпивало силы у обеих сторон. И все же, и все же…

Да нет, не может быть. Если бы что-то случилось со всеми Стражами (этого не может быть, но все же), то их чародейский мирок гудел бы весь – от сильфов до слабеньких травниц. Хотя… она ведь сама отстранилась от этого мирка, когда три месяца назад поползли какие-то невнятные слухи о Властелине и к ней стали приходить с предложениями присоединиться, предсказать. Она не захотела когда-то подчиняться приказам Света, но это не значит, что теперь станет темной! И отказала. И отгородилась. Она могла пропустить… Могла… Нет.

Свод Небес не может быть захвачен! Попросту не мо… а-а-а!

Боль родилась там, под руками, – сначала маленькая черная молния, вихрик холода. Гадалка ахнула, неверяще глядя на расползающуюся по рукам чернильную темноту. Что это? Что это такое? Через секунду мощный удар сотряс ее тело и буквально отшвырнул прочь.

Сознание вернулось лишь через несколько минут. Матушка Асунсьон открыла глаза. Несколько секунд она бездумно смотрела на небо, которое почему-то начиналось прямо под ее щекой. Оно было в звездах – ломких, неровных. Тускло блестящих… А… это ее шар. Разбитый шар. Гадалка протянула дрожащую руку. Потрогала осколок… И, не вставая с пола, беззвучно зарыдала. Свода нет. Стражей… Стражей, скорее всего, тоже больше нет.

И надежды – тоже.

Севастополь

27 июля 2024 года, 8 часов 55 минут

Медсестру Татьяну Белозерову все обычно называли просто Танечкой – за молодость и светлый, просто солнечный нрав. Даже в уколах она находила что-то хорошее – приятно было видеть, как из глаз больного или раненого уходит боль, как людям становится легче. И в медсестры она пошла потому, что ей нравилось помогать и лечить. Вот поработает еще – и поступит в институт и станет врачом. Это же замечательно – помогать людям! Правда?