Следующее пробуждение прошло под едкий запах нашатырного спирта. Очнувшись, Алексей мобилизовал весь доступный самоконтроль – время обезболивающих уколов давно прошло, а единственный магический резерв из крохотного амулетика он потратил на невидимость девушки… хоть кого-то спасти хотелось, хоть кого-то. И жгучую боль, затопившую тело, приглушить было совершенно нечем. А нашатырь ее только подстегнул.

Ну, по крайней мере, это не ведро ледяной воды.

Мысль промелькнула и исчезла, и тут же в лицо буквально впились несколько пристальных взглядов.

– Вы можете говорить?

Алекс шевельнул губами, но сказать ничего не получилось – вот черт…

– Алекс, вы меня слышите? Можете говорить?

– Да.

Седой подтянутый человек чуть придвинулся:

– Хорошо. Татьяна говорит, вы знаете, что творится. Про магию и все остальное. Можете рассказать?

Он рассказал. Про магию. Про демонов и колдунов. Про то, как убивают они и как убить их. Про Дима – Повелителя Вадима.

Про Повелителя сказал напрасно. Лицо Дима мгновенно всколыхнуло память, и снова замелькали вспышки-обрывки прошлого – шарик огня на ладони Зайки, ледяные глаза Дима, лица демонов, их руки…

Боль всколыхнулась багровой завесой, размывая лица людей, останавливая дыхание. Все исчезло.

Первые недели в неведомых пещерах-туннелях прошли именно так – в недлинных беседах о нечисти и способах ее уничтожения, в жадных вопросах о том, как там снаружи, в мечтах хоть о каком-нибудь обезболивающем, в жару и бреду, поскольку, ко всему прочему, он еще и простудился в этом сыром каменном мешке. В стонах раненых…

Он пропустил и жаркие дискуссии о том, сдаваться или нет, и первое успешное нападение мужчин на какой-то демонский патруль, и попытку каких-то камикадзе ликвидировать Вадима, и первые репрессии, и тот момент, когда разношерстная группа людей – военных и штатских, молодых и старых, здоровых и раненых – стала потихоньку вырабатывать план дальнейшей деятельности.

Над рощами и скалами уже плыл сентябрь, когда Алекс с помощью Танечки и молчаливого подростка в первый раз смог встать с самодельной постели. А когда выбрался из пещеры посмотреть на солнце, то зеленые травинки посеребрились первым инеем – ночью выпал октябрьский заморозок.

А в ноябре он спланировал первый налет – на строящийся концлагерь. Группа отчаянно нуждалась в пополнении людей, оружия, продовольствия, а главное – в лекарствах, а тут был шанс сгрести все разом – так утверждал свой человек в группе техников-строителей. Вместе с атакующей группой шел худой парень, повязавший лицо косынкой. Парня шатало ветром, но убедить его остаться на базе никто не смог.

Налет вышел на диво удачным, и вечером группа, празднуя полный успех (ни одной потери!), сотворила что-то вроде обряда посвящения, присвоив каждому новенькому звание-прозвище. Сенечкин стал Синицей, Михайлов – Воробьем (за щуплость телосложения и легкость движений), Расул Гамедов – Сапсаном, чернявый угрюмый Татаров – Вороном. А молчаливому новичку за зоркость и умение в момент оказаться там, где нужней всего помощь, мудрый дед Фома посоветовал дать имя Сокол. И не прогадал.

Тогда же, в ноябре, на маленькую группу, действовавшую на диво успешно (благодаря помощи «консультанта», как в шутку звали Алекса Сокола), вышли связники «Защитников» – радикальной группировки, в которую, по слухам, входило даже несколько Стражей.

Тогда-то Алекса и разоблачили.

– Алекс? Алексей Соловьев? – Лицо Жана де Берже, связника от «Защитников», каменеет на глазах. – Что ты здесь делаешь?

– Это наш собственный маг, – улыбается отец Тани. – Он настоящий волшебник – столько всего знает.

– Еще бы! – Жан кривит губы. – Он и правда знает. А вы-то знаете, с кем связались? Что ты здесь делаешь, Соловьев? Подарочек брату готовишь?

Собственная фамилия звучит как пощечина.

А потом как шипение змеи: «Соловьев. Сссоловьев. Тот Соловьев? Его брат?»

И глаза тех, с кем он еще вчера готовился пойти на новую акцию, становятся холодными.

– Словом, тогда меня чуть не выставили. Переругались все. Если б Петр Валерьевич не вступился за бывшего ученика… – Алекс машинально потер глаза.

– Устал?

– Надо заняться планом, о котором ты говорила, – ушел от ответа Алексей.

Так и знала!

– Позже. Двое суток без сна – много ты в этом плане увидишь!

– Мне снова нужно завоевывать доверие, понимаешь? – Алексей опустил голову.

– Понимаю, – кивнула девушка. – Дать тебе зеркало?

– Зачем?

– Чтоб ты глянул на свое лицо. Глаза как у вампира, а цвет кожи от недосыпа – зомби отдыхает! А у тебя вечером собеседование с приемными родителями малышек, не забыл? Да они от тебя убегут с воплями!

– Так плохо?! – грустно улыбнулся юноша.

– Бывают покойники, которые смотрятся более здоровыми, – не слишком дипломатично съязвила Лина. – Возвращаемся.

Она подумала и нашла возможность чуточку подсластить пилюлю: