Единожды возникнув, «отстойники» были по большому счету предоставлены сами себе, как сорная трава. Поэтому, их признаками, ко всему прочему, служили перебои с электричеством и водой, горы мусора, за невозможностью вывоза сжигаемые жителями прямо на улицах, раздолбанные до неузнаваемости дороги, а также чисто символическое уличное освещение. Думаете, все? Нет, даже это — еще не все. Поскольку жители таких районов — большей частью, безработные, их, помимо воли, затягивала опасная трясина. Пьянство, наркотики, проституция — это еще самое безобидное. Говорят, что если в «отстойнике» за сутки никого не убили, значит, убивать там уже некого. Для разного рода гангстеров такие районы — как дом родной, причем, во многих случаях и в буквальном смысле. Полиция же предпочитает сюда без крайней необходимости не соваться, а если крайняя необходимость возникает — то суется в большом количестве и вооружившись до зубов. Только при таких обстоятельствах у них есть шанс… вернуться почти в полном составе, да еще и с положительными результатами. Что касается моего случая, то я не сомневался — крайняя необходимость есть, в скором времени ребята с бластерами нагрянут сюда, поэтому тянуть с выполнением следующего пункта моего плана не стоило.

Смысл этого следующего пункта заключался в освобождении «Варяга». Именно с корабля, а не с его арестованной команды я был намерен начать, и на это было ряд причин. Штурм тюрьмы, где содержались Фло и Равиль, в одиночку, даже с двумя бластерами был бы не меньшей авантюрой, чем наш налет на Кальвин. Заключенные — это вам не младшая группа детского сада, нужно вооруженное подразделение, хотя бы равное им по численности, чтобы держать тюрьму под контролем, пресекать бунты. А поскольку это условие не выполняется, как правило, даже наполовину, бронированные дуболомы с пушками успешно вытесняются автоматикой. По крайней мере, в тюрьмах. Что может быть проще — установить на каждом уровне агрегат, способный отличать надзирателя от заключенного, открывать по мере надобности огонь, блокировать помещения, пускать слезоточивый газ? Сам я не сидел, не довелось, и, надеюсь, не доведется, но несостоявшийся корсар Равиль поведал мне о том, как обстояли дела в «его» тюрьме. И я уверен — именно на такой небогатой, прежде всего, на силовые кадры, планете автоматическая система безопасности будет пользоваться спросом.

Лезть со своими человечьими слабостями против автомата, реагирующего на несколько порядков быстрее тебя, да еще неподверженного всяким вредным эмоциям — верное самоубийство. Особенно, в одиночку. Но уязвимые места… они даже у Ахиллеса были, не то что у автоматики. В последнем случае, это — зависимость от внешних, то есть неконтролируемых, факторов. Прежде всего — от источников энергии. Наверняка тюрьма автономна и снабжена собственным генератором. Поэтому, организации побега моих сотрудников должно предшествовать его выведение из строя. Без боевого корабля эту задачу не выполнить. Кроме того, вызволив команду, мне хотелось поскорее убраться с Кальвина. Идти же с Фло и Равилем в космопорт — значит рисковать. И их жизнями, и своими шансами. Железный закон — чем больше группа, тем больше она привлекает к себе внимание. Замести двух человек легче, чем одного, а трех — легче чем двух, и так далее. Так что я просто не мог не начинать с «Варяга».

В одиночку переть в космопорт тоже опасно. Но охраняются такие объекты, как правило, живыми людьми. Их преимущество, которое может стать решающим — знание местности. В смысле, с территорией охраняемого космопорта они знакомы хорошо, а я почти не знаком, если не считать общих сведений, типа умения отличать ангар от центра управления, а радар от КПП. Впрочем, преимущество это может быть нейтрализовано, и для этого мне понадобится подкрепление. Вернее — пушечное мясо. За этим я и явился в «отстойник».

Чего-чего, а этого добра на букву «Г» здесь хватает. Все эти головорезы, обосновавшиеся в районах, наподобие этому, едва их поманит шанс на легкую поживу, теряют остатки поведения человека разумного и превращаются в хищников. Такие… людьми я их назвать не могу, скорее, существа, действуют на инстинктах, не особо считаясь с риском для жизни — хоть чужой, хоть своей. Будь это иначе, на фига бы им, увешавшись оружием, кого-то грабить и убивать? Есть и более безопасные занятия. А мне это свойство среднестатистической бандитской души в данном случае, на руку. Ибо у меня есть, чем их привлечь к походу на МакГейдж.

По мере наступления темноты район оживал, прохожих становилось все больше. Я косился на каждое скопление людей в количестве больше трех. Смотрел и вздыхал. Нет, по улицам, меж мусорных куч, ржавеющих машин и гигантских бетонных ящиков тусуется всякая шушера. Или сопляки под кайфом. Стоило мне показать одной такой колде бластер, как бедняги разбежались. А может дело не в бластере, а просто рожу узнали? Не важно. Так или иначе, серьезных людей на улице мне не встретить. Поэтому я решил поискать какой-нибудь притон.

Притон нашелся быстро, в одном из домов, в подвальном помещении. Спускающиеся туда время от времени люди, а также стоящий у входа бритоголовый амбал в джинсах и черной футболке с черепом, говорили сами за себя. Отчего бы и мне не спуститься? Амбал, видимо, не был расположен меня пускать, но покосился на два моих бластера, пусть и без заряда почти, и отошел. Я спустился и присвистнул. От удивления.

Все потому, что я не бывал раньше в подобных местах и потому не знал даже, что от них ожидать. Отвратительной клоаки с вонью, заплеванным и забрызганным кровью полом, с оргией у всех на виду для полноты картины? А может такого секретного бункера, где на каждый шаг требуется пропуск? Или лаза глубоко в подземелье? Так или иначе, но этот притон не был ни первым, ни вторым, ни третьим.

За входной дверью помещался обычный, среднестатистический кафе-бар. Почти темное помещение, озаряемое разве что барной стойкой. Столики с посетителями. Кто-то курил, кто-то с кем-то общался, кто-то поглощал еду и спиртное. Музыка, тихая и, пожалуй, даже старомодная, звучала без привлечения к себе внимания. То, что надо для усталых нервов. Оказавшись здесь, я тоже захотел отдохнуть. Такая вот минутная слабость.

Усевшись за один из столиков, я начал выжидать. Как хищник в засаде. Принюхавшись и привыкнув к темноте, я смог различить особенности, характерные только для такого вот злачного места. К табачно-перегарному запаху, например, примешивался сладковатый аромат, какой бывает от разного рода растительной «дури». Да, некоторые ее виды кое-где легализованы. Но далеко не все, и уж точно не открытая на моей родной планете «убойная штука» или просто «убойка». Ее курение ведет на первой стадии к мании величия, потом могут открыться нетипичные для человека способности. Например, видеть сквозь стену или убить человека с одного удара. Нет, как и большинство своих зеленых собратьев, «убойка» не вызывала ломки, но действовала не в пример коварнее. Для человека, доведенного ей до определенной кондиции, вновь вернуться к своим комплексам и слабостям смерти подобно. И, чем ущербнее себя чувствовал человек, тем больше он нуждался в «убойке» и тем меньше мог без нее обходиться. И ничего не могло его остановить — ни перспектива остаться без гроша в кармане, ни потеря друзей и близких, ни даже инстинкт самосохранения.