Но вернемся к Бетельгейзе, где, по всей видимости, надеялись скрыться браконьеры. Напрасно надеялись, ибо я висел у них на хвосте. Наблюдал, но не открывал огонь. Пока.

Очень уж уверено, как у себя дома, двигался браконьерский грузовик. Такое впечатление, что он знал, куда летит, а не просто удирает. Вскоре мои подозрения подтвердились: на орбите одной из местных планет радар зафиксировал наличие космической станции. И грузовик держал курс именно к ней. Не знаю, кто и как затащил сюда орбитальную станцию, но руки зачесались в предвкушении и потянулись к кнопкам пульта.

Мой файтер — козявка по сравнению с такой громадиной. Орбитальная станция — это даже не здание в космосе, это комплекс зданий. Академия Космических Полетов, мой альма-матер, как раз из таковых. И базы Космофлота — тоже. О том, чтобы идти в лобовую атаку, как я когда-то сдуру сделал на зачете, в данной ситуации просто речи быть не могло. Наверняка на станции найдется хотя бы один боевой корабль. Да, найдется и не один. Не говоря уж о собственных средствах защиты. Но и оставлять преступников безнаказанными мне ужасно не хотелось.

Порадовал бортовой компьютер, идентифицировавший станцию. Была она устаревшего образца, а значит, имела одно очень уязвимое место — солнечные батареи, раскинутые как крылья. Видимо, те, кто проектировал ее, рассчитывали, что благодаря большой площади, эти крылья-батареи смогут накапливать больше энергии. О том, что столь хрупкие конструкции очень уязвимы и случайный метеор способен нарушить энергоснабжение станции, эти «гении» инженерно-технической мысли как-то не подумали. Как следствие, большинство станций этой модели в настоящее время брошены и не эксплуатируются.

То, что я задумал и немедленно стал осуществлять, было, даже не нарушением — уничтожением энергоснабжения станции. Ибо, если выведено из строя одно из четырех «крыльев», еще жить можно. И есть шанс восстановить его. А что делать, когда энергия не поступает вовсе? Это значит — кислород не синтезируется, про пищу и говорить нечего, внутри темно, плюс всякие проблемы с герметичностью от невозможности попасть из отсека в отсек до полной разгерметизации. Не говоря уж о том, что за парсеки отсюда нет ни одной населенной планеты. Только молиться — и то, если эти негодяи во что-то верят.

Первое «крыло» я вывел из строя попаданием одной ракеты. Со вторым такой легкости не получилось — со стороны станции ко мне устремилось несколько кораблей. Несколько вспышек — и первые сообщения о степени повреждения корабля от бортового компьютера.

В мои планы вовсе не входило геройски погибать в бою с целой эскадрой, и я нырнул в небольшой гиперпереход — на пару астрономических единиц, больше не надо. Да, я неэффективно тратил энергию звездолета на расстояния, которые можно было преодолеть своим ходом. Но у меня не было выбора. Через пять минут я вновь переместился к станции, с немалым удовольствием заметив, что из кораблей «на шухере» остался стоять один. Правда, дежурил он возле одной из трех неповрежденных солнечных батарей, а это уже минус. Впрочем, его тоже можно обратить в, своего рода, плюс.

Три ракеты подряд — и озаренный вспышками страж, под действием трех импульсов, буквально врезался в «крыло». Покуда на станции не сообразили, что, собственно, произошло, четвертая ракета вывела из строя третью батарею. И после этого… честно говоря, после этого я едва с жизнью не простился. Потому как кораблей из станции вылетело уже не меньше десятка. Не только боевые — даже безоружные транспортники норовили подлететь и боднуть меня. Обитатели станции дрались — с отчаянием и свирепостью зверя, загнанного в угол. Которому нечего терять.

«Повреждено более 50 % корабля».

И это еще не предел — за бортом вспыхивало безо всякого просвета, а экран радара от обилия красных точек напоминал лицо угреватого подростка. Я почти не сопротивлялся — глупо было в пустую тратить боезапас, при таком численном перевесе. Я ставил перед собой более реальную цель, а именно, добить энергосистему станции и свалить. Желательно, живьем. И, для ее достижения я нашел один рискованный, зато быстрый способ.

Таран. В моем случае, быстрота важнее риска.

Взяв курс на станцию, я одним отчаянным рывком выбрался из окружения, на полном ходу, как пуля, врезался в последнее крыло, и, пробив его насквозь, скрылся в воронке гиперперехода.

«Повреждено более 60 % корабля». Ну и хрен с ним. Это же не семьдесят, что чревато боком.

На базе меня ждали отнюдь не ордена и почести. Выслушав мой рапорт, командующий Ли Шенг велел мне добровольно подать прошение об отставке. На мои вопросы и полное непонимание, он ответил следующим образом.