Небо весь день было ясным, легкий ветерок приносил холодное дыхание севера, и Гвилим без труда добрался до поселения Освина за час до наступления темноты. Молодой стражник на внешней стене тут же узнал его по сияющему на посохе цериллу, поприветствовал и провел к жилищу Освина, также расположенному выше других в поселке. Парень пошел доложить о прибывшем, а Гвилим остался снаружи и огляделся. Этот поселок был почти таким же, как его собственный. Все общественные постройки и войлочные жилища были ориентированы на юг, чтобы в холодное время солнце согревало их как можно дольше. По краю долины через равные промежутки возвышались сторожевые башни, а в густой траве пасся скот.

Отличались селения только размерами. Это было самым крупным из пяти. Точнее — самым населенным. Но хотя его населяли почти вдвое больше жителей, чем в деревне Гвилима, оно занимало не намного большую площадь. Все здесь было более скученным: жилища расположены очень близко друг к другу, дым от очагов смешивался в сплошную пелену неразличимых запахов, над долиной стоял шум детских криков и окликов родителей, призывающих своих отпрысков.' Гвилим подумал, что не очень хотел бы здесь жить. Хотя эта мысль и была забавной, если учесть, куда он направлялся.

— Гвилим! — раздался возглас у него за спиной.— Чему я обязан неожиданным удовольствием видеть тебя?

Обернувшись, Гвилим увидел выходящего ему навстречу Освина. В одной руке он держал увенчанный большим бирюзовым камнем посох, а в другой — кружку с горячим вином. Освин был высок и крепко сложен, но, несмотря на обычный румянец на щеках, он выглядел несколько постаревшим за те годы, что они с Гвилимом не встречались. Освин владел своим камнем дольше всех остальных Хранителей, и поэтому его можно было бы назвать вождем всех гилдринов. Гвилим предполагал, что Освин лет на пятнадцать, а то и больше старше его, хотя не был в этом уверен. Поэтому неудивительно, что волосы его поредели и начали седеть, а сам он немного ссутулился. Но на лице у него по-прежнему играла приветливая улыбка, а глаза оставались живыми и ясными.

— Рад тебя видеть, Освин, — ответил Гвилим, сделав шаг вперед и обняв другого Хранителя за плечи. Кивком указав на кружку с вином, он заметил: — Надеюсь, не оторвал тебя от ужина.

— Ни в коем разе, — с улыбкой успокоил его Освин. — Мы с Бреттой отмечали конец сбора урожая. Выпьешь с нами вина?

— Спасибо. С удовольствием.

— Бретта, любимая! — крикнул Освин, повернувшись к своему жилищу. — У нас гость! Принесешь еще вина?

— Иду! — откликнулся мелодичный женский голос.

— А ты почему не дома, самое время собирать урожай, — снова обернувшись к Гвилиму, спросил Хранитель. — Оставил на Герту всю тяжелую работу?

При упоминании ее имени сердце Гвилима болезненно сжалось. Но он все же попытался улыбнуться. Освин это заметил, его лицо сразу стало серьезным, и он с тревогой посмотрел на гостя. Но прежде, чем он успел что-нибудь спросить, вышла Бретта с еще одной кружкой и, увидев Гвилима, широко улыбнулась.

— Гвилим! Какой приятный сюрприз! — воскликнула она, быстро шагнув к нему и слегка обняв, а потом протянула ему дымящуюся кружку с напитком. Прошедшие годы наложили свой отпечаток и на Бретту. Она всегда была изящной, но теперь стала казаться болезненно хрупкой, а в золотистых волосах уже проглядывала седина. Но нежные черты лица и светло-зеленые глаза ничуть не изменились, и она по-прежнему была очень привлекательна. Бретта быстро огляделась и снова обратилась к Гвилиму: — Разве Герта не с тобой?

Гвилим отвел глаза:

— К сожалению, нет. Но она передавала вам обоим привет. — Это было отчасти правдой: Герта бы так и сделала, знай она, что он их увидит.

Они молча стояли втроем и потягивали вино, чувствуя нараставшую неловкость.

— Я, пожалуй, оставлю вас вдвоем ненадолго, — в конце концов спасла положение Бретта. — Пойду-ка погляжу, что удастся состряпать из тех кореньев и зелени, что мы сегодня принесли. — Она улыбнулась Гвилиму: — Ты ведь останешься на ужин?

— Почту за честь, Бретта, — последовал ответ.

— Наверное, надо вытащить и еще один тюфяк, дорогая, — поддержал ее Освин. — Полагаю, нашему другу потребуется местечко, где можно преклонить голову. Разве нет?

Гвилим неохотно засмеялся:

— Боюсь, ты прав. Странствующие друзья — обуза, верно?

— Чушь! — фыркнула Бретта, направляясь ко входу. — Нам это в радость, Гвилим. И не верь, если мой ворчливый муж скажет обратное!

Теперь Хранители остались наедине.

— Спасибо, Освин, — сказал Гвилим, глотнув еще вина. — Вы с Бреттой всегда были ко мне добры.

Освин улыбнулся, хотя взгляд его ясных глаз оставался серьезным:

— Она права — мы рады тебе. Но любопытство не дает мне покоя. Куда это ты собрался с полным мешком за плечами, когда зима уже на носу?

Гвилим успел забыть о своей ноше, но с напоминанием опять почувствовал, насколько тяжел мешок. Он протянул кружку Освину, сбросил ношу с плеч и тут же почувствовал, как от холодного воздуха побежали мурашки по мокрой от пота спине.