— Ну, ну, я человек не военный. В данном случае вы хотите убедить меня, что действия, представляющиеся явно правильными, были бы, по сути дела, ошибкой. Мы допускаем такой оборот дела. И все же ваши предосторожности чрезмерны. В вашем втором послании вы затребовали подкрепления — при том, что ваш враг беден, незначителен, пребывает в состоянии варварства, и к тому же в то время у вас с ним не состоялось ни единой стычки. Желание при подобных обстоятельствах располагать крупными силами могло бы дать повод заподозрить вас в некомпетентности или даже в худшем, не будь ваша прежняя карьера доказательством смелости и силы ума.

— Благодарю, — холодно произнес генерал, — но я напомнил бы вам, что существует разница между смелостью и слепотой. Для решающего риска есть место, если ты знаешь своего врага и можешь рассчитать опасность хотя бы приблизительно, но выступить против неизвестного врага — большая отвага уже сама по себе. С тем же успехом вы можете спросить, почему человек днем легко перепрыгивает через препятствия, а ночью натыкается на мебель в своей комнате.

Бродриг отмел это возражение одним изящным взмахом пальцев.

— Драматично, но не удовлетворительно. Вы сами побывали на этой варварской планете. К тому же у вас есть пленный, с которым вы носитесь, этот торговец. Согласитесь, между ним и вами не стоит ночной туман.

— Так ли? Пожалуйста, вспомните, что мир, изолированно развивавшийся в течение двух веков, нельзя постигнуть простым интеллектуальным натиском в течение месяца. Я солдат, а не герой субэфирного объемного боевика с ямочкой на подбородке и грудью колесом. Точно так же и всего один пленный, будучи к тому же незначительным членом экономического сообщества, не имеющего прямой связи с вражеской планетой, не может посвятить меня во все глубинные секреты стратегии противника.

— А вы допрашивали его?

— Да.

— Ну и?

— Это было полезно, но не жизненно важно. Его корабль совсем крошечный, серьезного значения не имеет. Он продает игрушки, которые, во всяком случае, забавны. У меня есть несколько наиболее оригинальных образцов, которые я намереваюсь отослать Императору в качестве любопытных курьезов. Естественно, корабль содержит множество непонятных для меня устройств, но я, в конце концов, не техник.

— Но в вашем распоряжении есть специалисты, — указал Бродриг.

— Естественно, — возразил генерал ехидно, — но этим дуракам надо долго учиться, прежде чем они смогут справиться с моими запросами. Я уже посылал за каким-нибудь умным человеком, который смог бы понять, как работают содержащиеся на корабле странные атомные устройства. Но ответа я не получил.

— Такими людьми нельзя разбрасываться, генерал. Уж конечно в вашей обширной провинции должен найтись человек, разбирающийся в атомной технике.

— Будь у меня хоть один, я заставил бы его починить хромающие, никуда не годные моторы двух кораблей моего маленького флота. Целых два корабля из моей скудной десятки могут не выдержать большого сражения из-за недостаточного запаса мощности. Пятая часть моих сил обречена работать в качестве похоронной команды, укрепляя тыловые позиции.

Секретарь опять небрежно взмахнул пальцами.

— В этом отношении ваше положение не уникально, генерал. У Императора те же проблемы.

Генерал отшвырнул свою измятую, так и не зажженную сигарету, закурил другую и пожал плечами.

— Что ж, без высококлассных техников я, пожалуй, и смог бы обойтись. Но я бы мог добиться большего успеха с моим пленным, будь мой Психозонд в порядке.

Брови секретаря приподнялись.

— У вас есть Зонд?

— Старый. Эта рухлядь подвела меня как раз тогда, когда я в ней нуждался. Я подключил Зонд, пока пленный спал, но толку не добился. Вот и все с Зондом. Я проверял его на своих людях и получал совершенно правильную реакцию, но среди всего моего штата техников ни одна душа не может объяснить мне, почему на пленном Зонд не срабатывает. Дуцем Барр, который в некотором смысле теоретик, хотя и не механик, говорит, что Зонд может не влиять на психику пленного, потому что тот с детства находился под воздействием чуждой среды и нейростимуляторов. Ничего не понимаю. Но пленный все же может пригодиться. В этой надежде я пощадил его.

Бродриг оперся на свой жезл.

— Я постараюсь найти специалиста в столице. Между прочим, что насчет этого второго человека, которого вы только что упомянули, этого сивеннца? Вашей благосклонностью пользуется слишком много врагов.

— Он знает моих противников. Его я также держу в надежде на будущие советы и пользу, которую он сможет принести.

— Но он же сивеннец, сын репрессированного мятежника.

— Он стар и бессилен, а его семья служит залогом верности.

— Понятно. И все же я полагаю, что мне самому надо поговорить с этим торговцем.

— Конечно.

— Одному, — холодно, с нажимом добавил секретарь.

— Конечно, — льстиво повторил Риоз. — Как верноподданный Императора, я принимаю его личного представителя в качестве своего начальства. Однако поскольку торговец находится на постоянной базе, вам придется оставить передовую в ответственное время.

— Да? В каком же это смысле?

— Ответственное в том смысле, что сегодня Охват завершен. Ответственное в том смысле, что в эту неделю Двадцатый Пограничный Флот двинется вглубь, к ядру сопротивляющихся сил, — улыбнувшись, Риоз отвернулся.