Она отстранилась.

— Ты требуешь от меня слишком многого, Аксис.

— Чего? Чтобы ты осталась со мной? Чтобы была моей любовницей? Ты же любишь меня.

— Как жаль, что я не набралась мужества и не ушла от тебя вовремя, — сказала она.

— Не ушла? Но к кому? К Велиару?

Азур широко открыла глаза и вскинула голову.

Аксис снова поймал ее за подбородок.

— Если попытаешься уйти от меня, я тебя отыщу. Будь уверена!Никто тебя от меня не уведет!

Азур с недоумением смотрела на него. Как может человек, проявляющий огромное сочувствие к посторонним людям, так жестоко обращаться с ней?

— Азур, — Аксис сбавил тон, заметив, какое впечатление произвели на нее его слова. — Ты любишь меня?

— Да, — прошептала она. Отрицать это она была не в силах.

— Но ведь без меня тебе будет очень плохо, Азур, послушай меня. Женитьба на вдове Борнхелда укрепит мои притязания на трон Ахара. К тому же и пророчество связывает меня с Фарадей. Мне нужна Фарадей, она приведет ко мне аваров с их деревьями. Я не могу ее покинуть, Азур, и не сделаю этого. Для меня она уже сделала очень многое, а сделает еще больше. Но сердце мое принадлежит тебе. Не надо недооценивать себя, Азур, и свое на меня влияние.

Он тихонько поцеловал ее в губы.

— Если бы я не был связан клятвой с Фарадей, то немедленно женился бы на тебе, Азур. Верь мне.

— Да, — этому Азур верила.

— Азур, я ни от кого не стану скрывать свою любовь к тебе и к той роли, что ты сыграла в моем успехе. Я люблю тебя, и сын твой станет моим наследником. Не сгибайся, ходи с гордо поднятой головой.

— Иди, — прошептала Азур, — иди к Фарадей. С пророчеством я бороться не стану.

Сразу после этого разговора Аксис пошел на берег озера. Там поджидала шлюпка, она должна была привезти его к Фарадей. Азур вышла из шатра, взяла у Ривки Калума и пошла по лагерю, останавливаясь, чтобы поговорить с тем или другим человеком. Лицо ее было спокойным, а в улыбке даже при желании невозможно было разглядеть горя. За нею следовал Сикариус, в золотых глазах его светилось понимание.

Осмотрев лагерь и убедившись, что все в порядке, Азур пообедала вместе с Каной. Она завидовала молодой женщине, потому что той не надо было делиться с кем-то своим мужем.

Сгустились сумерки, и в Лунный зал повалил народ. Слуги, охрана, кухонные работницы, помощники конюхов — всех пригнало сюда предчувствие: сегодня ночью в Лунном зале должно произойти нечто особенное.

Двигались молча, потребности говорить не было. К ночи по периметру зала выстроилось около ста человек.

На троне Борнхелд с непроницаемым выражением лица, на коленях его — вынутый из ножен меч. Рядом — Фарадей, подол зеленого платья ниспадает на каменное возвышение. Лицо спокойное, плечи развернуты, руки сложены на коленях. Как и муж, смотрит прямо перед собой. Ждет.

По левую сторону от возвышения группа из четырех человек: мрачный Тимозел; Готье… лицо его покрыто легкой испариной, выдающей страх; бледный Джейм и Ир, такая же спокойная, как и ее госпожа. Все они в эту ночь ощущали на себе силу пророчества.

Кольцо из выставленных возле колонн факелов освещало зал, и создавали они скорее тени, чем свет, и шевелились одни лишь тени.

Все ждали.

По гладкой поверхности озера скользила лодка.

Каждый думал о своем.

Сначала Аксис думал об Азур, потом о Фарадей. Затем — о Борнхелде и о том, что противоборству их через несколько часов придет конец, потом — об Отважном Соколе, Зире и о сделке с Привратницей.

Велиар думал о предстоящем единоборстве и о своей жене (в этот день он женился на Кане и дал обет верности). Думал о совместной их жизни после исполнения пророчества. Поселятся ли они у него в Ромсдейле или в одном из трех поместий Каны, подаренных ей отцом? Велиар взгрустнул: хорошо бы Кана оказалась такой, какою он ее себе представлял.

Ривка с Магаризом думали об Аксисе и о единоборстве, свидетелями которому станут сегодня ночью. Ривке не хотелось при этом присутствовать, однако понимала: это необходимо. Она родила их обоих, и сегодня ночью ей предстоит проводить одного из них в иной мир. Надеялась лишь, что это будет Борнхелд. Хорошо, что рядом с ней Магариз, хорошо, что любовь свою им больше не надо скрывать от других.

Лодка двигалась в темноте, а Ривка смотрела в воду. Она схватила вдруг Магариза за руку и показала глазами — в глубине озера горела линия двойных огней, словно отмечая дорогу. Лодка шла точно над ними. Огоньки то и дело рисовали круги и стрелы, напоминая Ривке чем-то завитки и линии на лицах рейвенсбандцев. Искорки эти приветливо мигали, и Ривка еле удерживалась, чтобы не прыгнуть в воду и не плыгь им навстречу. Девушкой она часто плавала по ночному озеру, но огоньков ей видеть не приходилось.