А Киран засуетился возле него, не зная, что делать, как успокоить, что сделать такого, чтобы остановить слёзы герцога.

— Господин… Господин, я… Ну что вы? Это же я… Не бойтесь… Это я…

Он подумал, глупый, что Идвар плачет от страха, нет, просто скопилось всё вдруг, вот, сейчас вот. Смерти эти нелепые, ладно бы в бою, с врагом один на один, нет же, подло, в спину. Ребята такие молодые… Да, и убийцы кто — люди самого короля, отца для всех, кто не знает тайны рождения Идвара… Послал людей убить своего сына вместе с его людьми… Кто поверит, если скажешь? И никого живого… не оставили, кроме вот этого вот…

От слабости, от ночного холода лесного, от боли душевной Идвара трясло этими слезами. Киран закрывал его плащом, пытаясь укутать, старался забрать стрелу, разжать грязные пальцы, но Идвар не отпускал её, вцепился мёртвой хваткой, продолжал трястись лихорадочной уже бесслёзной тряской.

— Всё… Всё, успокойтесь, нам надо уходить… Нам нельзя здесь оставаться, утром кто-нибудь выйдет сюда, нас могут найти, и хорошо, если эти люди не вернутся… Здесь опасно… Нам надо вернуться в город… здесь же недалеко…

— Нет! — резко перебил Идвар сквозь зубы, через бьющую его лихорадку. — Нам нельзя в Мирополь, только… только в Райрон… только в… — договорить не смог, его колотило ознобом.

— Хорошо, мы пойдём в Райрон… — Киран помог Идвару подняться на ноги, потащил вперёд, буквально неся на себе. Шептал по дороге:- Всё будет хорошо, господин… Всё будет хорошо…

Дорога была долгой и медленной, идти быстро они не могли. Идвар всё время молчал, да и думал, собственно, тоже ни о чём, отстранился от всего, словно спал на ходу, с открытыми глазами. Его по-прежнему трясло в ознобе и, видимо, начался жар. Что было дальше, Идвар абсолютно не помнил.

Очнулся он в каком-то сарае, набитом сеном, на окраине деревушки равнинного Мирополя. Сбросил плащ, сразу вспоминая всё. Уже был день, светило солнце, и казалось, всё, что оживляла память, было давно или не было вовсе. Идвар попробовал подняться, но всё тело болело, болели мышцы, кости, болела голова, и особенно — сломанная ключица, рукой не шевельнуть. Идвар просто уставился в открытую дверь, разглядывая небо и плывущие по нему облака. Ни о чем, особенно не думая, ничего не желая, будто всё замерло вокруг, время остановилось.

Потом пришёл Киран, обрадовался, что застал его не спящим, шумел рядом.

— Я уже думал, искать вам врача, вы заболели, жар был, бредили тут… Я и не знал, что делать… — положил на сено рубашку, брюки. — Я тут постирал вашу одежду у колодца…

Идвар глянул на себя, на нём не было одежды, а он и не заметил, когда проснулся. Одной рукой подтянул к себе свою рубашку, но сам надеть не смог, и Киран стал ему помогать с рукавами, пуговицами, воротником.

— Давно мы здесь? — спросил Идвар хмуро.

— Третий день…

Идвар помолчал, поправляя рубашку на себе одной рукой, подумал лишь: “Значит, их должны были уже найти… Если меня не найдут, король прикажет искать и убить… Будут проверять ближайшие сёла и постоялые дворы… Надо уходить…” Он посмотрел на Кирана и спросил:

— Где ты был?.. Почему тебя не убили?..

Киран сел рядом, помолчал, глядя на свои руки, вздохнул негромко:

— Я в яму провалился, в волчью, наверное, она старая… Ободрался весь… Когда выбрался, они уже всех убили, я вас не видел… — замолчал вдруг и опустил глаза на миг, растерявшись, потом спросил сам поспешно:- Я трус, да? Мне надо было выйти вперёд, вас защищать, а не прятаться, я же телохранитель… А я так испугался… Они ребят ходили добивали, обыскивали всё… Я думал, с ума сойду… Я трус…

— Успокойся, Киран, — перебил его Идвар негромко. — Никакой ты не трус, что толку из того, что ты вышел бы к ним? Они убили бы тебя из арбалета… Кто мог подумать, что в Мирополе такое может произойти… Держи себя в руках, ты мне нужен…

— Да, господин… Вы есть хотите? Я тут у местных кое-что нашёл… — разложил хлеб, сыр, овощи. Идвар следил за его движениями и думал, борясь с головной болью. “К вечеру надо будет уходить… Идти лучше ночью, чтоб видело как можно меньше людей… Медленно так будет… Что поделаешь? Надо идти…”

*

Решиться идти в Райрон — это было лишь полдела, самое главное предстояло впереди — сама дорога. Это верхом добираться, самое малое, десять дней, так гонцы ездят, а пешком Идвар и не ходил никогда. Всегда на конях ездили, быстро ли, медленно ли, но обычно дней двадцать. С Аэллой тогда, после свадьбы, они добирались месяц. Да и идти они могли только ночью и вечером, когда дорога была не такой оживлённой, меньше было любопытных и вообще людей разных: крестьян, ремесленников, торговцев, купцов, бродячих музыкантов, паломников, нищих.