XVIII

Выпуски новостей всех телеканалов мира на все лады обсуждали одну новость — предстоящее падение осколков Фаэтона на Землю. Данные орбитального телескопа "Коперник" окончательно рассеяли всякие сомнения в их столкновении с Землей. Осколки Фаэтона через трое с половиной суток должны были достичь Земли. По данным с "Коперника" была смоделирована примерная траектория их падения. По ней наибольшая вероятность падения приходилась вдоль линии, начинающейся у восточного побережья Японии, далее проходящей по северо-восточным провинциям Китая, южной Сибири, средней полосе европейской части России, балтийскому и североморскому побережью Европы, через Атлантический океан по северо-восточным штатам США, через все США до Калифорнии, и далее через Тихий океан аж до Австралии. Предсказать точное место падения было невозможно из-за удаленности, малого размера осколков, их большой скорости и сложности влияния атмосферы и вращения Земли на их траекторию. Новость, конечно, неприятная и держащая весь мир в напряжении, но при самом худшем исходе только семнадцати населенным пунктам могло не повезти. И то, если все осколки угодят в густонаселенную зону. Если же они упадут где-то в безлюдной местности или в океан, жертв могло вообще не быть. В любом случае, это было несравнимо с тем, что случилось бы, упади Фаэтон целым на Землю. Практически всему живому было бы гарантировано вымирание если не напрямую от взрыва, то от его последствий. Но и сейчас… многих людей охватила паника, и они ринулись из городов в сельскую местность, как будто осколки специально выбирали себе целями крупные города. Призывы властей не сеять панику и спокойно ждать далеко не всегда имели эффект. Кое-кто решил спрятаться под землей: в пещерах, заброшенных шахтах и бункерах. От прямого попадания крупного осколка это не спасло бы, но в случае падения поблизости их шансы уцелеть были существенно выше. Однако, без специальной подготовки и знаний многие нашли там свою смерть, заблудившись или получив фатальные увечья по неопытности. Один известный ученый в интервью по телевидению высказал мысль, что в случае падения крупных осколков в прибрежной зоне океана это может спровоцировать гигантские цунами, способные смыть прибрежные города. В связи с этим неплохие шансы уцелеть были в открытом океане, а особенно хорошие — у пассажиров авиалайнеров, совершающих длительные межконтинентальные рейсы. Это вызвало ажиотажный спрос на океанские круизы и межконтинентальные перелеты. Люди были готовы плыть и лететь куда угодно, лишь бы подальше от суши. Морские и авиалинии сделали за эти дни такую прибыль, какую они обычно делали за квартал. Также огромные прибыли сделали страховые компании. Люди страховали в эти дни все: свою жизнь и жизнь животных, дома, имущество, автомобили. Страховые компании охотно шли на сделки, понимая, что никто не может достоверно предсказать место падения осколков и ущерб от этого. К сожалению, этого не понимали многие из суеверных и внушаемых людей, обратившихся к разного рода и калибра гадалкам и предсказателям. Конечно же, им нагадали, что осколки упадут где-то далеко, и они не пострадают. Люди ушли домой успокоенные и… с облегченными кошельками. Самые же трагические последствия массовых психозов имели акты массовых самоубийств, самосожжений в нетрадиционных и авторитарных религиозных сектах. Лидеры этих сект благословляли рядовых членов на самоубийство, провозглашая осколки астероида карой господней и началом апокалипсиса. При этом далеко не все из лидеров возглавили свою паству в этих актах самопожертвования и очищения перед господом. Вот так, еще до своего падения на Землю Фаэтон начал счет своим жертвам.

Глендейл был вне себя от ярости. Эти два тупоголовых идиота, эти жирные похотливые скоты братья Манзанино, крупно его подставили. Во время ужина в ресторане с известным политическим журналистом Роном Стюартом, перебрав виски, они выболтали ему гораздо более того, что ему можно было знать. По пьяной лавочке они рассказали ему в деталях и о "Большом Чикагском сходняке", в котором Глендейл тоже принимал участие; и о роли мафии и лично Глендейла в поставках и распределении продовольствия в трущобах; и о масштабах коррупции в высших эшелонах власти Америки, в чем была немалая заслуга самого Глендейла. Информация о его участии в махинациях с продовольствием и о связях с мафией уже начала просачиваться в масс медиа, но пока это все было на уровне сплетен, без конкретных доказательств. А эти два осла, пришедшие к власти в своем клане после внезапной кончины их отца, Джорджа Манзанино, мудрого и дальновидного человека; вот так легко выболтали такой компромат, что Глендейлу грозила не только отставка, но и суд. Вообще-то, Глендейл сам спровоцировал такую реакцию братьев. Они действительно были недалекими и негибкими людьми, и их отец знал это. Потому и не спешил с объявлением наследника семейного "дела"; все тянул, подыскивая подходящую кандидатуру. Но инфаркт не стал ждать, пока старина Джордж определится; и по законам мафии, после смерти главы клана, если он не оставил своей воли по поводу передачи власти, новый глава выбирался на сходке "кардиналов", как назывались региональные главари той или иной мафии. Но среди "кардиналов" тоже не было согласия по этому поводу. Многие хотели видеть на посту "папы" (так назывался пост главы мафии, по аналогии с церковной иерархией) человека, подвластного им, безропотно проводящего их политику. Оба брата очень подходили для этой роли. Оба были недалекими, легко внушаемыми и падкими на девочек и атрибуты роскошной жизни. Глендейл познакомился с ними еще во времена своей предвыборной кампании через Марка Зальцмана, своего пиарщика и спичрайтера. Пройдоха Марк и натолкнул Глендейла на мысль использовать братьев для своей выгоды через их слабости. Глендейл еще до прихода к власти стал часто встречаться с братьями, возить их по ресторанам, дарить им дорогие подарки, поставлять девочек; не афишируя, однако, своей с ними связи. Когда же умер их отец, Глендейл и вовсе приложил бешеные усилия по проталкиванию старшего, Билла, на пост "папы". Младшего, Виктора, сделали его правой рукой. Поначалу братья беспрекословно и буквально следовали указаниям Глендейла. Cо временем, однако, возомнив о себе, они начали выказывать недовольство своим положением марионеток, при этом будучи совершенно неспособными руководить своей организацией так же эффективно, как это делал их отец. Все чаще между ними и Глендейлом стали возникать трения, порой заканчиваюшиеся скандалами и размолвками. В конце концов, после одной такой ссоры братья сгоряча ляпнули Глендейлу, что больше не будут идти у него на поводу. Возможно, через время, поостыв и осознав свое ничтожество, они бы и постарались возобновить прежние отношения; но Стив сгоряча тоже высказал им все, что думает об их умственных и лидерских способностях. Это и привело в конечном итоге к тому, что на ужине со Стюартом братья во хмелю потеряли контроль над собой и наболтали много лишнего. Протрезвев на следующее утро, они крупно об этом пожалели, но было уже поздно. Журналист был парень хваткий, карьерист; в погоне за славой и деньгами не останавливающийся ни перед чем, и согласный ради этого даже на известный риск. По крайней мере, такие сведения о нем собрал начальник службы безопасности Глендейла и его правая рука Джон Мортимер. Почуяв, что пахнет жареным, Глендейл дал Мортимеру указание найти журналиста во что бы то ни стало; а самое главное — найти запись откровений этих двух братьев-недоносков. После обнаружения записи (и любого другого компромата на Глендейла) журналисту надлежало бесследно исчезнуть из этого мира. Мортимер вызвал своих лучших ищеек, и дал им указание выполнить пока что первую часть распоряжения Глендейла. Они бросились на поиски, но журналист уже осознал, какую бомбу он заполучил и каким людям перешел дорогу; и пустился наутек, тщательно заметая за собой следы. В его планы не входило так рано расставаться с жизнью, поэтому он отнесся к сокрытию своих следов со всей серьезностью. Началась крупная игра, ставками в которой были жизнь журналиста; и карьера, а возможно, и свобода Глендейла. Ни тот, ни другой проигрывать не собирались.

XIX

Спасательный вездеход подъезжал к месту пуска Таниных ракет, и водитель замедлил ход. Управляемый из кабины прожектор на крыше высвечивал снопом яркого света красноватые холмы и ложбины между ними; один из спасателей высматривал на экране радара кругового обзора что-то похожее на вездеход, но все безрезультатно. Ничего не дали и поиски через инфракрасный тепловизор; на экране вся местность вокруг светилась ровным синим цветом, без малейших признаков излучения тепла. Командир спасателей дал указание проехать дальше, и водитель прибавил скорости. Через пару километров дорога сделала крюк на север, обогнув широкий холм. Как только они выехали за холм, один из спасателей, следивших за тепловизором, выкрикнул, что видит слабый источник тепла. Он дал направление тому, кто управлял прожектором, и прожектор высветил метрах в четырехстах полузанесенный песком вездеход, лежащий на боку, словно туша какого-то исполинского доисторического животного. Водитель прибавил ходу, и через полминуты они подъехали к вездеходу сзади. Теперь надо было выйти наружу, что в условиях Марса было не таким быстрым и простым делом. Чтобы минимизировать потери воздуха, все вездеходы были оснащены небольшой шлюзовой камерой, в которую едва втискивались два человека в скафандрах и самыми необходимыми инструментами. Двое спасателей захлопнули шлемы, быстро проверили герметичность скафандров; и, взяв с собой переносные фонари и пару лопат, зашли в шлюзовую камеру. Через полминуты после откачки воздуха внешняя дверь камеры открылась, и они вышли наружу. Обойдя пострадавший вездеход спереди, они заметили лежащую ничком на животе Таню. Осторожно перевернув ее на спину, они прочли ее имя и фамилию на нагрудной нашивке, и заглянули ей в лицо через стекло шлема. Признаков жизни она не подавала, но индикатор температуры тела на шлеме еще светился красным, что означало, что она, скорее всего, еще жива. Вызвав по радио парамедиков, спасатели направились к полузаметенной кабине вездехода. Немного в стороне от нее лежал еще один человек. Подойдя к нему, они увидели, что шлем его гермокостюма не был захлопнут, в шлем намело песка и индикатор уже не светился никаким светом. Скорее всего, он был уже мертв, но достоверно определить это могли только парамедики. Доложив об еще одном человеке, спасатели направились к пострадавшему вездеходу удостовериться, что больше никого там нет. Вообще-то, с базы им доложили, что с рудника в этом вездеходе выехали двое; но иногда случались ошибки, и надо было все проверить самим. Через минуту с небольшим двое парамедиков с носилками выпрыгнули из вездехода и подошли к Тане. Осторожно переложив ее на носилки, они поднесли ее к вездеходу; и, нажав несколько кнопок на внешней панели управления, открыли снаружи еще одну шлюзовую камеру. Эта камера была горизонтальная, и вмещала только одного человека на носилках. Втиснув носилки внутрь, они закрыли камеру, и связались по рации с двумя оставшимися в вездеходе. Те вытащили Таню изнутри, переложили ее на кушетку в реанимационном модуле, и вернули носилки назад в камеру. Двое парамедиков снаружи вытащили носилки, и проделали такую же операцию по транспортировке тела Алекса. Пока они занимались этим, те двое в вездеходе, определив, что Таня, скорее всего, задохнулась (но, похоже, своим собственным использованным воздухом, а не внешним, из атмосферы; и потому еще есть надежда спасти ее), стали готовить аппарат искусственного дыхания и дифибриллятор. В это время двое парамедиков снаружи, получив от спасателей подтверждение, что в аварийном вездеходе больше никого нет; вошли в шлюзовую камеру, и через минуту присоединились к двоим внутри. Один из них, открыв Тане рот, и убедившись, что там нет инородных предметов, сгустков крови, выбитых зубов и прочих препятствий для дыхания, вставил ей в рот трубку кислородного аппарата с загубником. Другой, расстегнув гермокостюм и одежду, и вколов внутримышечно пару кубиков эпинефрина (синтетического адреналина), приложил к груди подушечки дифибриллятора. Кислородный аппарат вдул в легкие небольшое количество чистого кислорода, дифибриллятор дал разряд, а парамедик сделал несколько энергичных нажатий руками на область сердца.

— Пульса нет! — констатировал его напарник.

— Давай снова! — скомандовал первый. Снова порция кислорода в легкие, разряд дифибриллятора, и несколько энергичных нажатий на грудь. И опять ничего. И снова, и снова, и снова….ничего. По инструкции, если через пятнадцать минут после первой попытки пульс не появлялся, медики имели право отключать аппараты и прекращать дальнейшие попытки. Через пятнадцать минут один из парамедиков вопросительно взглянул на старшего.

— Давай в последний раз! — ответил на его немой вопрос старший. Снова небольшое количество кислорода, разряд дифибриллятора, и старший парамедик, глянув на ровную нить осциллограммы пульса, уже собрался было все отключать.

— Есть пульс! — радостно закричал его напарник. Ниточка пульса на мониторе стала прерываться сначала небольшими и нечастыми всплесками, потом они стали чаще и сильнее, и через пару минут пульс уже был в норме. Все облегченно вздохнули, и засуетились, готовясь к выезду назад, в Звездный.

XX

На Земле царила паника. Осколки Фаэтона были уже на расстоянии четырех часов полета. По прогнозам ученых выходило, что их падение могло произойти на очень большой территории, полосе шириной около 300 км и длиной около 33 000, начиная от Японии, через большую часть Азии и Европы, Северной Америки и даже могло задеть Австралию. Немалая часть населения стран, лежащих на траектории падения осколков, ринулась прочь, кто куда мог. Билеты на межконтинентальные рейсы и морские круизы были расхватаны еще в течение первых суток, как стали известны расчеты ученых. Дальше были расхватаны билеты на внутренние авиа и ж/д рейсы. Кто не смог купить билеты на них, побежали из предполагаемой опасной зоны кто на чем смог. На наземных магистралях возникли гигантские заторы, в которых пострадало огромное количество людей. Даже в воздухе царила очень сложная ситуация, так как все, что могло летать, взмыло в воздух в последние часы перед падением. В этом содоме резко возросла опасность аварий и столкновений из-за неразберихи, перегруженности диспетчерских систем и ошибок людей. Ошибки из-за паники и сложности ситуации допускали даже те, кто не должен был их допускать: диспетчеры, пилоты, водители, капитаны. Это привело к резкому увеличению числа катастроф и аварий, в которых по всему миру погибло более ста тысяч человек. В обстановке хаоса и беспорядка во многих местах выросло число преступлений, в основном грабежей, убийств и изнасилований. Масс медиа внесли основную лепту в создание паники, муссируя предстоящее падение осколков на протяжении всего времени их подлета к Земле. И серьезные ученые, и астрологи, и часто просто шарлатаны, все кому, не лень, делали прогнозы. Но без всяких прогнозов было очевидно одно: астероид наделал огромное число жертв, еще не упав на Землю. Между тем, по сведениям с околоземных станций слежения и орбитальных телескопов, полученным за час до падения, выходило, что основная масса крупных осколков упадет на территорию США. Траектория падения начиналась на северо-востоке страны, чуть южнее Аппалачей, проходила через центральные штаты, и заканчивалась на юге Калифорнии, в районе Лос-Анжелеса. Но опять-таки, эти расчеты были весьма приблизительными, так как очень трудно было достоверно рассчитать точный угол вхождения осколков в атмосферу и ее влияние на их траекторию. Сильные ветры в атмосфере могли существенно отклонить осколки или рассеять их по большой площади. Даже сейчас, в 22-м веке, прогноз таких событий был весьма приблизительным. Когда эти расчеты были выданы в эфир экстренными выпусками всех телекомпаний, им, как ни странно, мало кто поверил за пределами Соединенных Штатов. Массовый психоз уже овладел умами большей части населения стран, через которые проходила первоначально рассчитанная траектория. Паника в Америке, конечно, усилилась, но и в других странах она не особенно уменьшилась. Окончательный ответ на вопрос, где же упадут осколки, был делом ближайшего получаса, оставалось только ждать. Весь мир замер в мучительном ожидании смертоносного космического салюта.

Журналист хоть и предпринял максимум усилий, чтобы исчезнуть бесследно, но сделал одну большую глупость. Он быстро купил билет в Сан-Паулу по подложному паспорту, перекрасил волосы, став брюнетом, и наклеил усы. Но перед отъездом он заехал к своей подружке, тоже достаточно известной журналистке, освещающей жизнь столичного бомонда; и выболтал ей, что срочно улетает в Бразилию этой же ночью. Он велел ей не болтать, намекнув, что ввязался в опасный переплет. Она клятвенно пообещала держать язык за зубами. Возможно, она бы и сдержала свое слово, но… им обоим не повезло, что в поиски журналиста ввязались матерые ищейки из службы безопасности, лично отобранные для этой работы Мортимером. Позвонив журналисту на работу и представившись его заказчиками; они получили ответ, что он взял отпуск и укатил в тур по Европе. Тогда они стали прощупывать его связи с другого конца, отрабатывая его родственников, друзей, знакомых. Родителей у него уже не было, братьев-сестер тоже, как и жены; и они начали искать его подружку или друга. Как вскоре выяснилось, ориентация у него была традиционная, и его часто видели в обществе некоей Мадлен МакГрегор, журналистки столичного полусвета. В последний раз их видели вместе в день его исчезновения из города. Позвонив ей на работу, и выяснив у болтливой секретарши, что она в городе, и уезжать не собиралась, они решили взять ее дома. Мадлен жила одна, в частном доме, в престижном районе. Установив на следующий день рано утром наблюдение, они выяснили, что дом оборудован инфракрасной системой сигнализации; когда она, уходя, активировала ее с миниатюрного пульта ДУ. Они хотели было выкрасть ее тут же, возле дома; но в это время на улице проходило какое-то местное торжество с участием школьного оркестра и жителей окрестных домов. Как водится, на мероприятии ошивалась пара полицейских машин. На работе это сделать было тем более труднее, поэтому они решили проникнуть в дом позже, сосканировав код деактивации сигнализации, когда кто-нибудь будет открывать дверь. Удобный случай вскоре представился, когда горничная пришла убирать дом. С помощью самодельного сканера, сделанного умельцами-технарями спецслужб, они сосканировали код. Но заходить с улицы было опасно, соседи могли заметить незнакомцев и позвонить в полицию. Они решили выяснить, есть ли возможность проникнуть с заднего дворика. Выяснилось, что задний дворик выходит на поросший леском и густым кустарником овраг. Пробраться в дом оттуда большого труда не представляло, и они стали ждать ухода горничной. Горничная ушла в час дня, и они сразу же поехали в объезд квартала, к оврагу. Оставив машину на небольшой опушке леса, они пробрались по оврагу к заднему дворику дома, перемахнули через забор, открыли с помощью сканера заднюю дверь, и пробрались в дом. Пройдя в спальню Мадлен, они сели возле окон, выходящих на улицу, и стали наблюдать, поджидая ее. Теперь оставалось только ждать, не выдавая своего присутствия, а это они умели хорошо. Прошло четыре часа, рабочий день Мадлен закончился, и минут через 30–40 она должна была приехать. Но тут случилось непредвиденное — вернулась горничная с покупками. Мало того, она принялась готовить ужин. Свидетели похищения Мадлен ищейкам были не нужны, поэтому они решили нейтрализовать горничную. Один из них, коренастый и пониже, бывший морпех, вынул было пистолет с глушителем. Второй, повыше и поуже в плечах, бывший офицер ФБР, остановил его, сказав, что "мокрые" следы им не нужны. Он вынул из кармана пиджака прочный шелковый шнур-удавку, и показал его коренастому. Тот, поколебавшись, убрал пистолет в кобуру в подмышке. Долговязый снял пиджак, намотал концы шнура на ладони; и на цыпочках стал спускаться вниз. Коротышка было пошел за ним, но тот сделал ему знак, что справится с ней сам. Горничная была среднего для женщины роста, нормального телосложения, и он не опасался с ее стороны серьезного сопротивления. Спустившись вниз, он подкрался к двери кухни, осторожно заглянул внутрь. Горничная стояла к нему спиной, шагах в шести, что-то нарезая на доске. Он на цыпочках подошел к ней сзади, точным и уверенным движением накинул ей удавку на шею, и стал душить. Горничная сдавленно вскрикнула и схватилась за удавку, стараясь ослабить ее давление. Но силы были явно неравны, и она почувствовала, что задыхается. Еще несколько секунд, и курица затихнет, подумал про себя долговязый. Но курица вдруг сделала то, чего он никак от нее не ожидал. Она вдруг вспомнила, чем занималась прямо перед этим, и стала лихорадочно шарить руками по столу. Ее правая рука наткнулась на нож; она схватила его, размахнулась, и что было силы всадила туда, откуда слышала сопение долговязого. Удар пришелся как раз в его правый глаз; длинный нож, пробив заднюю стенку глазницы, ушел сантиметров на пять в мозг. Удивленно выпучив оставшийся глаз, долговязый разжал свою хватку, и рухнул на пол, как подкошенный. Коротышка, стоя на лестнице наверху, допустил оплошность: услышав падение тела, и думая, что это упала горничная, он окликнул долговязого. Горничная, услыхав, что наверху есть еще кто-то, подавила в себе крик ужаса, и опрометью ринулась из кухни на улицу. Поняв, что что-то не так, коротышка сбежал вниз, увидел на полу напарника с ножом в глазнице и в луже крови; метнулся было за горничной, но на улице были люди, уже заметившие вопящую горничную. Благоразумно решив не лезть на рожон, коротышка вернулся в кухню, быстро осмотрел напарника; и убедившись, что помощь в расставании с жизнью ему уже не нужна, ретировался через задний двор и овраг к машине. В суматохе он допустил вторую оплошность, забыв прихватить с собой или хотя бы пошарить в карманах пиджака напарника, брошенного наверху; и вытащить бумажник с документами, среди которых было и удостоверение офицера президентской службы безопасности.

XXI

Через полтора часа после того, как ее нашли спасатели, Таня пришла в себя на больничной койке в реанимационной палате госпиталя Звездного. Она полностью осознавала, что находится в сознании, она слышала голоса, звуки шагов, чувствовала телом и руками мягкость постели, но… ничего не видела. Перед глазами был сплошной мрак, и Таня вскрикнула от необычности этого ощущения. На крик прибежала дежурная медсестра, и спросила, как она себя чувствует.

— Нормально чувствую, только не вижу ничего. Снимите повязку с глаз! — потребовала она.

— У Вас на глазах ничего нет, никакой повязки! — ответила медсестра.

— Как нет?! Почему я тогда ничего не вижу?! — запаниковала Таня.

— Успокойтесь, успокойтесь пожалуйста! Я сейчас позову доктора! — сказала медсестра, и побежала за ним. Не доверяя словам медсестры, Таня провела рукой по глазам. В самом деле, на глазах ничего не было. От предчувствия чего-то нехорошего у нее засосало под ложечкой и бросило в пот.