Его пальцы завели ее локон за ушко. Сердце забилось от предвкушения.

Мягко, но настойчиво Лёша прижал ее к себе. Она почувствовала его губы на щеке возле уха. Его прикосновение пронзило теплой волной.

Что ты делаешь, Лёшка? Нет, Лёша — Лёшкой ты был тогда, когда от твоих рук хотелось убежать. Теперь не хочется. Только не надо целоваться. Не надо. Ты снова все испортишь.

Он все же поцеловал ее. Наталья едва не отшатнулась в предвкушении боли. Но вместо боли по телу разлилось блаженство.

Вот это фокус! Ничего себе! Так ее уже давно никто не целовал.

Ах, Лёша! Если бы ты научился этому раньше — теперь все могло бы быть иначе…

Иначе… Все могло бы быть иначе…

Наталья проснулась с этой мыслью. Или не с нею, а от нее?

Мысль эта ее оглушила. Оглушила одновременно страхом и смятением. Страхом за мужа и дочь: как бы Наталья жила без них, как бы они без нее? Волнительной горячностью за то прекрасное, что могло бы с нею произойти, но не произошло из-за ее глупости и слепоты.

Неужели она была слепа? Почему не разглядела этого раньше? Ах, как глупа молодость! Сегодняшнюю бы Наташину мудрость, да той юной вертихвостке, которой она была много лет назад.

Почему все так? Почему ее вдруг перестал устраивать муж?

Да нет же, вовсе не перестал. Наталья любит его, как прежде. Да, любит! Мало ли, что во сне может примерещиться — что ж, на каждый сон внимание обращать? Ничего удивительного — она описывает Дружникова в романе, вот он ей и снится.

Глупости. Нужно собрать мысли в кучку, и дописывать роман. Чем скорее она с ним покончит — тем скорее ее перестанут мучить сны.

Мучить? Ну-ну. Если бы муж так мучил ее, да наяву… Ой, нет, хватит. Муж у нее замечательный. И отношения у них тоже замечательные. И человеческие, и… в общем, интимные. И хватит отвлекаться от дела. Труба зовет. И народ для разврата давно собрался. Пора. Пора.

Я даже не поняла, как, в какой миг оказалась на коленях Дружникова. Один рывок, и все переменилось. Переменилась не только моя поза, а все вокруг. Чувства, ощущения, восприятие мира. Мир, наверное, остался прежним, но казался другим. Потому что другим оказался тот, кто рядом.

Я не вырывалась. Разбираться в себе было лень. И вырываться лень. Наверное, из-за этого я и не вырывалась. Я ведь мечтала, чтобы меня пожалели. Вот и сбылась мечта.

Однако это можно было принять за что угодно, но не за жалость. А еще его, того, в чьих руках я оказалась, можно было принять за кого угодно, но не за Лёшку Дружникова.

Лёшка изменился. Не лицом, лицом он как раз остался прежний.

Он стал жестким. Как ему не хватало этого раньше! Раньше он был полным размазней и нюней. Сказала я ему "Уйди", он соплями умылся, но покорно ушел.

Теперь он поступил бы иначе. Нынешний Лёшка, теперь уже Алексей, Алёша, повернул бы ситуацию таким боком, каким никто бы не ожидал. И непременно сделал бы так, как нужно ему.

Я бы, конечно, обиделась. Но когда мужчина поступает как мужчина, а не безвольная баба, это вызывает как минимум уважение. Как максимум восхищение.

А если по-мужски поступил тот, от кого никто не ждал такого, это вдвойне, втройне достойно уважения и восхищения.

Еще минуту назад я была возмущена его признанием. Я-то думала, что он похитил меня только ради того, чтобы не позволить стать женой мелочного мужичонки, каким оказался Артём. Но этого можно было ожидать от прежнего Лёшки.

Теперь, как выяснилось, Лёшка канул в вечность. А Алексей поступает так, как нужно ему, а не кому-то еще. И цели преследует собственные, даже если они идут в разрез с чужими желаниями. Нынешний Дружников не станет потакать кому бы то ни было. Вместо этого докажет, что его желания пойдут на пользу не только ему.

Оказывается, сволочизм иногда тоже достоин уважения.

Нет. Я не права. Сволочизм, он и в Африке сволочизм, и уважать его не за что. То, чем поразил меня новый Лёшка, правильнее назвать силой. Но об этом я подумаю потом, наедине с собой. Сейчас просто приятно чувствовать себя слабой женщиной в руках сильного мужчины.

Это не Лёшка. Не тот, не прежний. Я даже не предполагала, что человек может измениться так кардинально. Трудно поверить себе, но если все-таки поверить… Его руки… В общем, если сказать культурно, высоким литературным штилем, его руки по-настоящему взволновали меня. Его нынешние руки. И он нынешний. Как два разных человека. Он натворил мне столько гадостей сегодня, испортил свадьбу, а я расквасилась в его руках. Не просто расквасилась, не просто не могу противиться ему. Я не хочу ему противиться! Хочу, чтобы этот новый Дружников всегда был рядом. Хочу, чтобы он и только он защищал меня от всякой мрази наподобие Артёма. И кто теперь вспомнит, что еще утром я до потери пульса хотела замуж за Артёма. Нет его, и никогда не было. Он мне приснился. А если и не приснился, если был на самом деле — черт с ним. Потому что сейчас во всем мире есть только маленькая я, и большой, как вселенная, Дружников. Мой Дружников. Жаль, что я поняла это только теперь.