Когда мы учились в колледже, Приянка обычно поила меня кардамоновым чаем в своей комнате в общежитии. Возможно, ей теперь нравятся другие мужчины, но в том, что касается напитков, ее вкусы остались неизменными.

Через три минуты нам подали чай.

— Знаете какие-нибудь сплетни? — Приянка обхватила стакан обеими ладонями, желая согреть их. Она обожает не только кардамон, но и сплетни.

— Нет. Лучше расскажи, как протекает твоя жизнь, — попросила Радхика.

— У меня действительно есть интересные новости, — лукаво улыбнулась моя бывшая подруга.

— Что такое? — воскликнули Радхика и Эша.

— Я расскажу вам обо всем, когда мы окажемся на работе. Это нечто очень-очень важное. — Приянка опять улыбнулась.

— Давай сейчас. — Эша толкнула Приянку в плечо.

— Времени мало. Кто-то из нас ужасно спешит. — Приянка бросила на меня многозначительный взгляд.

Я отвернулся.

— Мне действительно нужно поделиться с вами. Только никому не говорите… — начала Эша.

— Скорее! — попросила Радхика.

— Видите? — Эша встала, а затем обнажила свой живот, который украшало недавно купленное кольцо.

— Клево, — признала Приянка. — Ты настоящая модница.

Дядюшка-военный был шокирован. Я начал подозревать, что он никогда не был молод, а появился на свет сорокалетним.

— Что это такое? Пирсинг? — спросила Радхика.

Эша кивнула и одернула топ.

— Не больно? — поинтересовалась Радхика.

— Больно, — отозвалась Эша. — Представь, что кто-то прокалывает тебе живот.

Мой желудок чуть было не взбунтовался.

— Пора. — Я сделал еще один глоток чая.

— Поехали, девочки, а не то мистер Сознательность очень расстроится. — Приянка подавила ухмылку. Я ненавидел ее.

Я подошел к прилавку, заплатил за чай. И вдруг увидел Врума; тот стоял у прилавка и смотрел телевизор.

— Врум? — удивился я.

— Привет! Что вы здесь делаете?

Я поведал ему, что девушкам захотелось чая.

— А я приехал двадцать минут назад, — похвастался Врум. Он показал мне окурок: — Это была моя первая сигарета.

Врум пытался выкуривать за ночь не больше четырех сигарет, но, поскольку всем у нас заправлял Бакши, это ему редко удавалось.

— Можешь подвезти меня в колл-центр? А не то я не застану Шефали.

Взгляд Врума был прикован к телевизору. Он смотрел «Новости Нью-Дели». Некогда он работал в газете, и его по-прежнему живо интересовали события, происходящие в стране и в мире. Врум считает, что тот, кто смотрит новости, способен изменить мир. Большая ошибка.

— Поехали! А не то Шефали убьет меня.

— Шефали? Ты хотел сказать Кудряшка? — засмеялся Врум.

— Заткнись! Закончив работу, она уезжает на «куалисе». Мы общаемся с ней только между сменами.

— Когда-то ты ухаживал за Приянкой, а теперь встречаешься с Шефали? — Врум облокотился своим длинным телом — шесть футов два дюйма — на прилавок.

— И чем тебе не нравится Шефали? — спросил я, переминаясь с ноги на ногу.

— Почему не нравится? Очень мило — иметь подругу, не слишком обремененную мозгами. Зачем ты тратишь на нее время?

— Мы с Приянкой расстались. Пытаюсь жить дальше, — ответил я, взяв леденец из стоявшей на прилавке мисочки.

— Ты же собирался предложить Приянке снова начать встречаться.

— Я смогу сделать это, только когда стану руководителем группы. А это может случиться очень скоро — например, сегодня ночью, после того как мы сдадим инструкцию к сайту. Поехали, ну пожалуйста!

— Ладно. Можешь продолжать тешить себя надеждами, — пожал плечами Врум, но тем не менее направился к мотоциклу.

Я крепко держался за него, когда мы мчались по шоссе со скоростью сто двадцать километров в час. Я закрыл глаза и молился о том, чтобы Шефали не рассердилась и чтобы мне удалось добраться до работы живым.

«Бип. Бип. Бип. Бип». Сообщение.

Когда Врум добрался до колл-центра, я мигом соскочил с мотоцикла. Машина покатилась вперед, и Вруму пришлось упереться ногами изо всех сил, чтобы сохранить равновесие.

— Что ты вытворяешь? — с раздражением спросил он. — Не мог подождать, пока я припаркуюсь?

— Извини. Ужасно спешу! — бросил я на бегу.

– Я с тобой не разговариваю, — заявила Шефали и принялась теребить серебряную сережку. Ее серьги-кольца были такими большими, что казались подвешенными к ушам браслетами.

— Прости, Шефали. Меня задержали коллеги. — Я облокотился об ее стол. Она сидела на крутящемся кресле, отвернувшись от меня на девяносто градусов — так она выказывала нерасположение. Остальные рабочие места были пусты — все ушли домой.