Не тут-то было:

— Достойное имя, но оно связано с царицей Египта, а не Сиама…

Моя эрудиция оказалась, что называется, не в кассу! Ну и не надо.

— Не хочешь, как хочешь. Может кто голого сфинкса подарит. Приберегу для него.

— Породу голых сфинксов вывели в Канаде! В середине прошлого века…

Его просвященность начинала меня, мягко говоря, раздражать. Слегка вспылила:

— Дело не в породе, а в принципе! У меня, как у большинства простых, — это слово я подчеркнула особо, — людей, сфинкс ассоциируется с Египтом: огромными скульптурами с телом льва и головой человека. А не с Канадой! И откуда вообще такие энциклопедические познания?

Я налила себе соку, Марку минералки, залпом выпила и стала собирать грязные тарелки. Он лишь пригубил бокал:

— Брату в детстве подарили на день рождения большую иллюстрированную энциклопедию о семействе кошачих. Я её всю прочел от корки до корки. Минимум информации и запоминается легко.

— Твой брат любит кошек?

— Он любит всех животных без исключения.

Мы вовремя сменили тему. Марк тоже поднялся, потянулся, сомкнув лопатки на спине и взял с крючка полотенце, чтобы протирать за мною чистую посуду.

— Значит дома у вас должен быть зоопарк?

— Нет, к сожалению. Кроме самовольно залетевших комаров и моли, других представителей фауны не наблюдается. Да и нелегалы больше пяти минут после обнаружения не задерживаются, — он грустно улыбнулся. — У моего братишки болезнь крови, и чтобы избежать инфекции, животных мы не держим.

— Прости, я не знала…

— Рано или поздно узнала бы. Да, ты спрашивала, где я пропадал почти месяц — у Ромки ухудшились анализы и мы ездили в Санкт-Петербург на консультацию к специалистам. Пришлось задержаться.

Я протянула ему последнюю тарелку:

— Ты не обязан передо мной отчитываться. Но если можно — предупреждай, пожалуйста…

— Хорошо, я постараюсь. Давай всё-таки закончим с именем.

— Есть идея?

— Да. Мы назовём её как тебя.

— Анной? Нет, Нюшкой! Издеваешься?

— Мне нравится твоё имя в английском варианте.

— Как это?

— Энни…

Я повторила про себя — Энни, Эни, Энн… Звучит просто и со вкусом. Малышка Энни — ей подходит!

— Я согласна.

На том и порешили. Закончив с посудой, мы ощутили некоторую неловкость: заняться больше было нечем. То есть у меня накопилась куча дел, отложенных со времен сессии. Надо было постирать, пыль протереть и вытрясти ковровые дорожки. Но не просить же Марка включаться в этот процесс! Он проницательно собрался уходить, наверное тоже были свои дела и обязанности. Как он говорил раньше? "Не стоит торопить события…" Мы должны узнать друг друга постепенно.

— Хочешь, я зайду вечером? Немножко погуляем. Тебе не мешает подышать воздухом.

— Я буду тебя ждать! — а мысленно добавила: "Всегда".

…Мы шли по ночному городу и молчали. Но не каждый по отдельности, мы молчали об одном и том же. Мне было хорошо идти с ним рядом. Он иногда касался меня плечом или ладонью ладони, словно просил — будь рядом, не исчезай… В парке на мостике через неглубокую речку мы остановились. Кругом царила тишина, на небе звёзды и два человека над бегущей водой. Я запрокинула голову, пытаясь найти ковш большой медведицы… А нашла его губы, мягкие и тёплые. Звёзды завертелись перед глазами серебряной канителью и пропали. Не осталось ничего, лишь парение в невесомости и бесконечная нежность поцелуя…

Эмма Эрнестовна проснулась в плохом расположении духа. Всю ночь ей снились вороны, черные и орущие не своим голосом. Раньше она не придала бы этому значения, а если и заглянула бы в сонник, то больше из любопытства. Но не сейчас, когда любая мелочь воспринималась остро и болезненно, как знамение.

— Варя! Доченька! — позвала слабым голосом. Ответа не последовало. — Милая, где ж ты? Варюша!

Часы показывали пол-шестого утра. Её дочурка, наверное, спит. Однако за дверью раздались шаги и в щель просунулась кучерявая головка:

— Здравствуй, бабуля! Что так рано пробудилась?

Эмма Эрнестовна сконцентрировала на девушке всё внимание и слух, но они выдавали только расплывчатый образ.

— Варя, подойди поближе, совсем не вижу тебя, дочка, — пошарила рукой на прикроватном столике в поиске очков. — Куда ж они запропастились?

Девушка первой нашла очечник, сделанный из панциря черепахи, достала очки и протёрла их нежным батистовым платком с кружевами и монограммой Э Г: