Макс мельком глянул в боковое зеркало и включил левый поворотник.

— Расскажи!

— Да о чем тут рассказывать? Женился на самой красивой девушке второго курса факультета педиатрии. Я-то сам перешёл тогда на пятый. И любви особой не было, так, красотой ослепила. Наверное, сработал комплекс неполноценности. Во дурак, да?

— Да уж. То есть, прости, нет. Почему сразу дурак? Твоя красотка оказалась стервой?

Он покачал головой:

— Бог миловал. Она оказалась приезжей из тьмутаракани. Негде зацепиться. А у меня прописка. И на кафедре оставляли — перспектива, одним словом.

— Не самый последний стимул для создания семьи. А почему расстались?

Макс задумался:

— Как бы тебе это объяснить попонятнее? Не грело вот здесь, — отнял руку от руля и положил на сердце. — Она принимала чужие ухаживания с горя, а я даже ревностью не мог разродиться!

— И кто инициатор развода: ты или она?

— Её мамочка. Приехала из своего Крыжополя и устроила нам родственный разнос. Никого не пощадила! Близнецам, и тем перепало. Катитесь, говорит, верней — кричит, вы все к такой-то матери в её такое-то интимное место и плодите себе подобных! Ксюху в охапку, и домой. Встретимся у прокурора!

— Да-а-а… Воржецкий, влип ты по самое "не хочу".

Сабина молча протянула Лене наряженную Келли и мать по достоинству оценила вкус шестилетней малышки. Рыжекудрая модница стильно смотрелась в рваных тинейджерских джинсах с серебристой бахромой и джинсовой безрукавке. Выпирающую грудь едва прикрывал прозрачный топ. Лена стыдливо порадовалась отсутствию на заострённых бугорках дальнейших анатомических подробностей. Сапожки-казачки со шпорами украшали элегантные ножки, а на согнутых руках выше локтя красовались полоски из той же "крокодиловой" кожи, но с блестящими стразами.

— Здорово! Не хватает лишь одной маленькой детали.

— Какой? — Сабинина голова просунулась между сиденьями.

— Лошади. Всё у Келли есть: и гардероб, и дом, и Рик. А коня нет!

— Перестань расстраивать ребёнка. Сабин, вернёмся домой — куплю!

Пушистые тёмные хвостики удовлетворённо исчезли из проёма:

— Зато у Келли есть ыбка! — раздалось уже сзади.

— Какая ещё рыбка?

— Андъюша пъивёз. И акушки.

— Сто раз говорила родителям про логопеда! Меня бесит, когда она так говорит.

— Себя вспомни. Сама букву "р" освоила в пять лет!

— Откуда такие сведения? — девушка не могла сообразить, что её задело в словах дочери. — И кто, черт подери, этот Андрюша?

Макс слегка замялся, бросил через плечо взгляд на копошащуюся в кукольных тряпках девочку.

— Брат…

— Чей?

— Твой и её. Ну, ты — старшая сестра, а он, соответственно, старший брат.

Лена, неожиданно для себя, тихонько ругнулась, смутилась и с опаской оглянулась на дочь:

— Бестынцев?! Что ему надо? Сто лет не появлялся и на тебе!

— Во-первых, никто его не приглашал. Во-вторых, отказ от дочери за него подписывали родители, он в то время считался недееспособным. Теперь ситуация кардинальным образом изменилась. Он живой человек, хочет общаться с родной… сестрой.

Девушка гневно уставилась в бегущий навстречу асфальт:

— Сколько нового интересного я узнаю. Почему же папа с мамой не просветили?

— Не до этого было. Андрей за неделю до Эмминой смерти вернулся с моря.

— Он моряк?

— Помощник судового врача. Младший медбрат, как и твоя подруга. Постигает азы медицины на практике. Ты не бойся, никаких претензий Андрюха не предъявил. Тайну усыновления пока никто не отменял. Юлия Генриховна — умная женщина, отнеслась к нему с должным пониманием. Педагог со стажем победил в ней эгоистичную мать.

— Ты не ответил на вопрос — что ему надо?

— Отвечу его словами, оброненными со скупой мужской слезой за рюмкой чая: ступая на землю обетованную после длительного отсутствия непреодолимо тянет к родным и близким. Тем, кого помнишь и любишь.

— Любишь! Как трогательно. Любитель нашёлся! Это все новости, или есть за пазухой ещё какая неожиданность?

Макс почесал макушку:

— Кажется, все.

С неба хлопьями не снег — дождь.

И шлепками в лицо — грязь.

И раздавлен улитки дом,

Что под ноги сама рвалась.

Так же больно моей душе

В одинокой промозглой ночи.

И прожектором слепит глаза

Одинокой пламя свечи…

…И пронзительный рвётся крик