– Ты почему так со мной разговариваешь? – возмутилась Ветка, устремив на Хохла взгляд своих синих льдинок. – Я тебе должна что-то и не отдаю?

– Заколебала ты, вот что. Больше ночевать у нас ты не будешь.

– Это кто же сказал? – вздернула тщательно выщипанные брови ведьма.

– Я.

– Да? А ты кто? Сам-то знаешь? – розовые губы искривились в брезгливой усмешке.

– Хватит! – рявкнула Марина, понимая, что ничем хорошим этот разговор не закончится. – Что опять делите? Места не хватает в трехэтажном доме?

– В койке твоей места не хватает! – схамил Хохол, выходя из гостиной и направляясь в душ.

– Придурок ревнивый! – пробормотала Ветка, закурив и выпуская дым колечками. – Маринка, он тебя скоро запрет в комнате и выпускать никуда не будет.

– А может, со мной так и надо?

– В смысле? – удивленно переспросила подруга.

– А вот в том самом смысле, что, может, если бы Егор не спускал мне все с рук, а, наоборот, держал меня на привязи, то и не было бы ничего – жили бы, как все люди живут…

– Да что ты знаешь-то про то, как люди живут? Люди в очередях давятся за продуктами, на китайской толкучке одеваются, считают копейки до зарплаты, которую выплачивают крайне нерегулярно! И не на "Хаммерах" рассекают, а на трамвае, они и слова-то такого не слышали – "Хаммер"! – вспылила вдруг Ветка, ткнув бычок в пепельницу. – Люди! Ты никогда уже не сможешь так жить, моя дорогая, ты просто по-другому устроена!

– Я не всегда была такой, как сейчас! – заорала в ответ Марина, уязвленная подобной отповедью. – Я прекрасно знаю, что такое считать копейки и ходить в зашитых колготках! Я с детства полы и туалеты в больнице драила, и не надо мне рассказывать теперь, как живут люди! Нашлась учительница!

Коваль вскочила, неловко наступив на больную ногу, охнула, но быстро овладела собой и распрямилась во весь рост. Ее лицо, и без того бледное, сейчас побелело совершенно, синие глаза вспыхивали яростью – такой подруга еще никогда ее не видела…

– Ну, ты даешь… – начала было Ветка, но тут в комнату заскочил Женька и, увидев слезы на Марининых глазах, без слов схватил ведьму в охапку и вынес из гостиной, а вернувшись, присел перед Коваль, вновь упавшей в кресло, на корточки и тихо попросил:

– Киска, не расстраивайся, ведь все уже кончилось. У тебя теперь другая жизнь, и ты тоже другая…

Она сползла из кресла на пол и села рядом с Хохлом, потянув его на себя. Он обнял ее и поцеловал в щеку:

– Соленая вся… а всегда была сладкая… Не плачь, маленькая моя, пойдем лучше прогуляемся, а то у меня мозги болят с похмелья, надо же было вчера так нажраться!

Они вышли во двор. Падал снежок, моментально превращаясь на земле в жидкую кашу, и Марина поежилась, набрасывая поверх шапки капюшон и пряча руки в карманы. А Хохол вдруг разделся и сиганул в бассейн, взметнув фонтан брызг.

– Спятил, ненормальный? Простынешь!

– Нет.

– Женька, я серьезно – вылезай!

– Заставь! – хохотал Женька, плавая в ледяной воде, и Марина, не раздумывая, прыгнула к нему, мгновенно опускаясь на дно под тяжестью намокшей куртки.
–

…Твою мать, ты что же делаешь, дура?! – Он подплыл к ней и выхватил из воды, вылез из бассейна и бегом направился в дом. – Песец, сдуреть с тобой можно!

– Ты же сказал – заставь меня выйти, вот и вышел, заставила. – Она стучала зубами и тряслась, Женька матерился и сдирал с нее мокрую куртку и джинсы вместе с кроссовками.

– Дашка, включи сауну, быстрее! Ой, убил бы я тебя, бестолковая курица! – это уже относилось к Марине, и та фыркнула:

– Сам ты курица! Стоит тут в мокрых трусах и возмущается!

– Я тебя точно грохну! Тебе ведь нельзя, ты ж постоянно болеешь! Не хватало опять с воспалением легких свалиться! – продолжал ругаться Женька, заворачивая ее в махровое полотенце и неся в сауну.

Там он долго терзал Марину, растирая жесткой мочалкой и сделав температуру просто невыносимую, она уже едва дышала, но противный Женька еще и эвкалиптового масла плеснул, чтобы уж наверняка.

– Женя, мне плохо… – простонала Коваль, едва дыша. Но он не повелся, продолжал растирать ее тело и периодически наклонять голову к каменке, заставляя дышать глубже, вбирать в легкие мерзкий эвкалиптовый аромат. Марина сделалась красная, как рак, в голове шумело от жары и запаха масла, и Женька наконец-то решил, что пора заканчивать процедуру оздоровления.

– Даша! – заорал он, открыв дверь. – Чаю завари, пожалуйста! Все, киска, вылезаем – и в постель, под одеяло.

– Маньяк! – простонала Марина, кое-как выбравшись из сауны и надевая халат. – Сам-то согрелся?