Ни один, кто на 35-градусном морозе не держал винтовку или не стоял за пулеметом, не знает, что значит на таком морозе приготовить оружие к стрельбе. При таких температурах во всех точках смазки масло замерзает. Большинство пулеметов, за исключением, безусловно, необходимых для охранения, заботливо ухоженные, стояли у огня в бедных крестьянских хатах, чтобы во время тревоги их можно было схватить и немедленно вынести на позиции. Там, где оружие вынуждены были держать на морозе, его тщательно укрывали, а коченеющими руками то и дело дергали затвор, чтобы держать оружие готовым к бою. И все же было много задержек при стрельбе, так как пулеметы просто больше не хотели стрелять, а автоматы от холода тоже часто отказывали. Тогда оставались только ручные гранаты и холодное оружие, с которыми еще можно было бороться с прорвавшимися советскими солдатами. При морозе от -15 до 35 градусов длительное пребывание на позиции вдали от жилья уже само по себе было подвигом.

Фельдмаршал фон Бок, который почти каждый день выезжал в войска, был сломлен физическими и [147] психическими нагрузками и 17 декабря заболел. Верховный главнокомандующий Гитлер немедленно сменил его и назначил новым командующим фельдмаршала фон Клюге. В первый же день своего назначения фельдмаршал отдал приказ, в котором были такие слова:

«Каждый должен держаться там, где стоит!»

Гитлер, не соглашавшийся с командованием сухопутных войск с самого начала кампании, 19 декабря сместил фельдмаршала фон Браухича с должности и назначил главнокомандующим сухопутных воиск самого себя. Уже на следующий день во все командные инстанции группы армий «Центр» прибыла телеграмма, в первом абзаце которой говорилось:

«Фанатическая воля к обороне территории, на которой находятся войска, должна поддерживаться всеми, даже самыми строгими мерами. Если она будет у каждого отряда, то атаки противника, даже если и увенчаются прорывами в некоторых местах, в конечном счете будут обречены на неудачу...»

В третьем абзаце значилось:

«Любая местность, которая вынужденно должна быть оставлена противнику, должна приводиться для него в полную негодность. Каждый населенный пункт, не принимая в расчет наличие населения, должен быть сожжен и разрушен...»

И вот наступило Рождество 1941 года!

Это было первое Рождество во время восточной кампании. И оно было совсем не таким, как прежние праздники Рождества во время войны. Так как на этот раз песен никто не пел. Праздничное настроение на этот раз диктовала музыка орудий Красной Армии. А война перерывов не знает. Это были те дни, когда [148] пехотные дивизии были сильно охвачены или окружены противником. Журнал боевых действий одной из таких дивизий 23 декабря 1941 года сообщал:

«Противник, прорвавшийся в брешь между 13-м и 43-м корпусами, продолжает наступать в северо-западном направлении. Утром он захватил Алешково и подошел к Недельному (где находились командный пункт дивизии, пункт тылового управления с автомобильными колоннами). Во второй половине дня Недельное было оставлено из-за нехватки боеприпасов. В сильную метель, несмотря на неоднократное применение грейдера, дорогу из Недельного на север расчистить не удалось, поэтому все машины, стоявшие в Недельном, оказались в руках противника. Среди них находились машины штаба дивизии, в которых находились все документы для журнала боевых действий с начала восточной кампании до 12.12.1941».

В журнале боевых действий другой дивизии, которая будет полностью разгромлена в эти дни, 24 декабря, в канун Рождества, было записано:

«8.30 противник силой до роты атаковал на участке 439-го полка... 13.00 противник двумя ротами атаковал Моховку. 16.30 атака роты противника на участке 446-го пехотного полка. Противник в течение всего дня пытается беспокоить войска деятельностью разведывательных дозоров. В атаках по всему фронту, следующих одна за другой, проявляется намерение систематически помешать рождественскому празднику. С наступлением сумерек активность разведывательных групп усилилась по всему фронту. Беспокоящий огонь артиллерии в течение всего дня велся по Песочной и Моховке...» [149]

Журнал боевых действий полка еще одной пехотной дивизии 25 декабря, в первый день Рождества, замечал:

После переговоров по радио командир дивизии принял решение, что батальон немедленно должен занять прежнюю позицию. С этим приказом в 10.15 обер-лейтенант Бильмайер был снова направлен в батальон. Через полтора часа майор Друфнер лично прибыл на командный пункт и еще раз подробно доложил командиру полка причины своего самостоятельного решения. Он также сообщил, что тыловое прикрытие батальона вскоре после отхода из Хуторов было атаковано крупными силами и что батальон в это время находится на позиции по обе стороны Кураково, где утром он уже отразил атаки двух рот противника. Командир полка снова обратился по радио к командиру дивизии, который на этот 11.13 согласился с принятыми мерами.

Лишь немногие фронтовые части смогли встретить Рождество 1941 года в спокойной обстановке, как, например, повезло танковому полку одной из дивизий, который практически с 22 июня вел непрерывные бои и лишь несколько дней назад был отведен в тыл.

«Метель покрыла все вокруг толстым белым слоем, но с неба продолжал сыпать снег. Поэтому тыловое снабжение полностью наладить было нельзя. Колонны стояли, однако, по крайней мере, на передний край удалось доставить рождественскую почту. Дивизия обеспечила торговлю маркитантскими товарами к празднику, среди них — пряники, сигареты и алкоголь. Впрочем, не все части могли этому порадоваться. [150] Пеший батальон Хааса, например, располагался в Блудово, куда не могли добраться ни полевая кухня, ни маркитантские сани. Батальоны и дивизионы праздновали Рождество, по возможности, в составе рот. Оба капеллана с 23.12. ходили по всем квартирам и служили рождественскую мессу. Первое военное Рождество на востоке внезапно показало ясное небо, с которого луна почти дневным светом освещала бескрайние заснеженные просторы».