И при этом ничего не выражающий холодный взгляд

Спускаемся по зигзагообразной желтой ленте шоссейной дороги из Мисхора в Ялту. Сижу рядом с Данилой и храню упорное молчание.

Ни разу не заглядываю в коляску. Я зол и мысленно не перестаю ссориться с королевой. Моему возмущению нет границ. За кого она меня принимает? Она смотрит на меня, как на собаку. Перед животным человеку не стыдно. Так пусть же она знает, что такое отношение и у меня к ней. Пусть она и королева, но раз в ней нет стыда к человеку, стоящему ниже нее, то в моих главах она теряет всякое достоинство.

И когда швейцар гостиницы «Россия» сует мне в руку пятирублевку, говоря, что королева меня награждает за оказанные услуги, — я до боли сжимаю бумажку в руке, подхожу к коляске и передаю пятерку Даниле.

— Это тебе, Данила…

— А сколько ты получил?

— Ничего… И не хочу никаких наград от таких королев.

Вот все, что живет в моей памяти от поездки с высокопоставленной особой от Севастополя до Ялты.

У Миши есть компаньон — ялтинский дачевладелец Цыбульский.

Владение Цыбульского обширно, застроено разнообразными зданиями, большой конюшней и красивым домом с просторной террасой на море.

Находится владение Цыбулыского на Аутской улице, с виноградникам, поднимающимся вверх по Яйле.

Цыбульский — небольшого роста толстяк с длинными опущенными усами похож на Тараса Бульбу. Он держит лошадей с легкими шарабанами, пролетками и является единственным конкурентом известного и прославленного московскими Купчихами Османа и его многочисленных братьев. Отношения между Мишей и Цыбульским заключаются в том, что мы имеем стоянку у компаньона.

Последний обязан кормить лошадей и рекомендовать «обратных» пассажиров. За это Миша уплачивает Цыбульскому известный процент и в свою очередь рекомендует приезжим дачу Цыбульского и его экипажи для прогулок по окрестностям Ялты.

Заканчивается летний сезон. Реже приходится возить приезжих из Севастополя, но зато из Ялты попадаются чаще обратные пассажиры.

Живу большей частью у Цыбульского. Человек он с виду очень добродушный, приветливый и шутливый. Со Мною обращается хорошо и всегда шутя находит для меня работу с обещанием вознаградить меня за это «по-царски».

— Оть, добре, шо приихав. Есть до тебе дало одно: треба конюшню принарядить. Уж я за цие тебе награду дам таку, шо помираты будешь — добрым словом меня вспомянешь.

И мы вместе с единственным работником Цыбульского — долговязым Петрухой — чистим конюшню.

Конечно, никакой награды не получаю, но не обижаюсь. Хозяин до того мил и приятен, что подчиняешься ему охотно и без мысли о вознаграждении.

Для меня приходят самые тяжелые и неприятные дни.

Прекращается съезд, и я становлюсь оседлым жителем Севастополя и вынужден ежедневно сталкиваться с женой Миши.

Она смотрит на меня как на услужающего и заставляет меня работать по дому. Мою лестницы, бегаю на базар и в лавчонки, чищу вадькииы сапоги, а нередко Лина заставляет меня гулять с мальчишкой и следить, чтобы он не озорничал и не пачкал новый костюмчик.

Вообще хозяйка моя не любит, когда я сижу без дела.

Сейчас же что-нибудь выдумает и заставит взяться за ту или иную работу.

Если бы не глубокая осень со злыми ветрами и хмурым небом, я обязательно ушел бы из Севастополя.

Однажды, когда мое раздражение достигает предела, я заявляю Мише:

— Если Лина не прекратит надо мною своих издевательств, я брошу все и уеду в Одессу.

— И ты-таки сделаешь большую глупость, — говорит Миша.

— Почему? — вырывается у меня вопрос. — Почему?..

— Потому, что ты не успеешь как следует высморкаться, как снова придет весна, и мы опять заживем. Ты меньше на эту дуру обращай внимания. Возьми себе пример с меня: когда она ругается, я себе молчу, а когда плачет — я себе смеюсь. И у ней-таки да, чахотка, а у меня нет.

Кончается тем, что мы с Мишей посмеемся, и я на время утихаю.

Миша прав. Зима здесь не держится долго. В конце февраля и в начале марта уже начинается весенний слет богатых и больных людей.

Миша узнает, что в ближайшие дни в Крым приезжает знаменитый французский миллионер барон Ротшильд. Когда Миша произносит это имя, его лицо принимает гордое и счастливое выражение.

— Вот это богач!.. — восклицает Миша и при этом прищелкивает языком.

— Разве и Ротшильд поедет на наших лошадях?