Сердце бешено заколотилось и тут же ухнуло вниз.

Закари одиноко стоял в стороне, наблюдая за выступлением Лулу. Зажженная сигарета светилась желтым огоньком в ночном сумраке. С тех пор как они с Лулу напоили Ольгу, а затем привезли к нему в магазин, прошло несколько недель. Все это время Женевьева успешно избегала встреч с ним, но прекрасно понимала, что это не может продолжаться вечно. Сейчас он стоял в компании двух женщин в купальных костюмах, попивая шампанское прямо из бутылки.

«Я могу просто уйти», — подумала она. Но что-то остановило, не позволило двинуться с места. Она не могла просто так уйти с праздника, зная, что он здесь. Сняла вторую сережку, изо всех сил размахнулась, забросила ее как можно дальше в реку.

— Что вы делаете, сумасшедшая девчонка?

Голос прозвучал совсем близко. Она обернулась и увидела Гая Монтерея, тот стоял прямо у нее за спиной, засунув руки глубоко в карманы брюк своего светлого костюма. На его красивом лице светилась изумленная улыбка.

— А, это вы.

— Неужели вы совсем не рады мне?

Неожиданно послышались возня и завывания. Люди, стоявшие поблизости, пытались растащить двух обезумевших кошек, которые сцепились в драке, кусаясь и царапая друг друга перепачканными в краске когтями.

— Мне казалось, мы решили остаться друзьями, Женевьева.

Стоя у реки, глядя в загорелое лицо Монтерея, его блестящие, веселые глаза, она с трудом представляла, как оказалась в квартирке над «Шекспиром и компанией», вспоминала ужас, который испытала, обнаружив пистолет в кармане его пиджака. Гай выглядел разумным, абсолютно адекватным человеком. Беттерсон и Макэлмон хорошо отзывались о нем. Теперь у него есть женщина, та, которая бросила своего мужа, отказалась от богатства и пересекла Атлантику, лишь бы быть рядом с ним.

— О чем вы думали, когда подсовывали мне идиотский рисунок с изображением черепа?

— О господи! — Он прижал ладонь к лицу. — Простите меня, Женевьева. Я был пьян. Полагаю, тогда мне казалось, что это смешная шутка, это лишний раз доказывает, насколько сильно я напился!

Казалось, он искренне смущен. Она позволила себе расслабиться и испытать облегчение, решила навсегда забыть о черепе. Закари все еще беседовал с женщинами. Они смеялись.

— А где ваша новая подруга? — Она услышала ребячливые нотки в собственном голосе. — У нее забавное имя. Щепка, или Щекотка, или как-то еще?

— Шепот, — подсказал он. — Ее здесь нет. У нас с ней… соглашение.

— Понимаю. — Она ничего не понимала, но какое это имело значение?

Раздался еще один безумный вопль, вспышка ярости, мелькание когтистых лап и сияние желтых глаз. Кошки бросились им навстречу. Женевьева в испуге шагнула назад и едва не упала. Кошки пронеслись так близко, что она почувствовала прикосновение пушистого меха к ногам.

— Эй, успокойся. — Монтерей схватил ее за руку, пытаясь поддержать. Когда она выпрямилась, его рука все еще поддерживала ее. Женевьева встретилась взглядом с Закари.

Она молниеносно перевела взгляд на ноги. На носке шелковой туфельки от Рамбальди красовалось пятно голубой краски. Вот черт!

Лулу махнула рукой оркестру, музыканты тут же заиграли новый мотив, мелодию с неподражаемым заводным ритмом, который привел танцоров в неописуемый восторг. Певица спрыгнула со стены и ринулась в толпу.

Женевьева глубоко вздохнула и, заставив себя не смотреть на Закари, улыбнулась добродушному Гаю Монтерею.

— Потанцуйте со мной, — предложила она и, взяв его за руку, повела прочь от воды.

В какой-то критический момент ночного представления, в час, когда отупение и усталость от чрезмерного количества выпитого и танцев достигли высшей точки, возможно, в два или в три часа утра, баржа начала наполняться водой. Ее хозяин, мужчина в блузе художника, который крутил над головой кошку, запаниковал и стал орать, чтобы все расходились по домам, в это время его жена, темноглазая женщина с вьющимися волосами, вычерпывала ковшом воду и выливала ее за борт.

На кю де Конти опьяневшая Лулу носилась в толпе и приглашала всех, кого только могла, в том числе и прохожих, которые не были на празднике, в особняк, расположенный на ближайшей рю де Лилль — для продолжения ночного «сабантуя».

— Я поеду домой, — отказалась Женевьева. — Роберт уже давным-давно вернулся.

— О, не будь такой скучной, милая моя. Как бы там ни было, он наверняка лег спать, ведь правда? Поэтому какая разница, ну, задержишься еще на пару часов?

— Думаю, ты права. — Ей все равно придется возвращаться домой. Женевьева хорошо это понимала. Но она опьянела, теперь ей гораздо легче было поддаться на уговоры Лулу, чем принять непростое решение вернуться.

— Это замечательное место, — возбужденно заявила Лулу. — Фантастическое! Вот увидишь.