Гунтер отмахнулся:

— Не об этом речь, Кримхилд — моя сестра, и, как старший брат, я в ее глазах несу ответственность за ее судьбу.

— А если я ей все расскажу?

— Она тебе не поверит. А даже если и поверит, это ничего уже не изменит, — Король вздохнул, — Все давно кончено. И когда мы возвратимся в Вормс, я отдам Кримхилд в жены Ксантенцу.

Ужас обуял Хагена.

— Этого не должно случиться!

— Но мы не можем этому помешать, — печально ответил Гунтер, — Ведь я дал ему слово, Хаген, или ты забыл?

— Ты не должен был этого делать, — мрачно буркнул Тронье.

В глазах короля сверкнула молния.

— Да, я не должен был давать ему слово! — гневно воскликнул Гунтер, — Не должен был допускать, чтобы Зигфрид появился в Вормсе. Чтобы он вообще увидел Кримхилд. Чтобы Ксантенец боролся за нас против саксов… — Он плотно сжал губы, сверля Хагена яростным взглядом, но гнев его прежде всего относился к самому себе, — Я допустил много ошибок, — сказал он затем, — Слишком много ошибок.

— Я тоже действовал неверно, — тихо проговорил Хаген. — Я должен был тебе помочь.

— Да, — пробормотал Гунтер, — Наверное, это так. Наверное, теперь мы за все расплачиваемся. Я — за то, что был посажен на трон, который оказался мне слишком велик, ты — за то, что был моим другом.

Он замолчал, глубоко задумавшись. Разговор продолжил Тронье:

— И что же происходит теперь?

Гунтер глотнул вина.

— Завтра утром, — молвил он, не глядя на Хагена, — когда взойдет солнце, валькирии Брунгильды отведут меня в зал испытаний, и я должен буду их выдержать. А после этого мы возвратимся в Вормс, и в день моего бракосочетания с Брунгильдой Кримхилд станет женой Ксантенца.

— Но как ты собираешься выдержать испытания? Ни одному рыцарю это еще не удавалось. Ты так уверен…

— Да, уверен. Потому что есть один человек, уже общавшийся с валькирией.

— Зигфрид?

Гунтер кивнул:

— И он победит ее и на сей раз. Для меня.

— Ты хочешь сказать, Зигфрид…

— …будет драться с ней вместо меня. Ты прав.

— На твоем месте… — Хаген не совсем понимал, — Ты… ты полагаешь, Брунгильда допустит, чтобы…

— Брунгильда ни о чем не догадается, — перебил Гунтер, — Никому об этом не известно, кроме Зигфрида, тебя и Альбериха. Завтра утром Зигфрид Ксантенский вместо меня отправится в зал испытаний. И одолеет Брунгильду.

— Но это… невозможно, — пробормотал Хаген, — Ты же не можешь быть уверен, что Брунгильда не заподозрит обмана.

— А почему нет? — Гунтер сохранял полную невозмутимость, — Или ты забыл свои слова? Ни одному смертному не преодолеть ее чар, помнишь? — Он скривил губы, — Ты был прав, Хаген. С тех пор как я ступил на эту вожделенную землю, я понял, что ты был прав. Никто не одолеет ее — ни копьем, ни мечом, ни голыми руками. Ни один смертный. За исключением Зигфрида.

— Но зачем все это нужно? — возмутился Тронье. — Чтобы завоевать руку Брунгильды? Ты… ты же продаешь свою честь и честь всего Вормса…

Склонив голову, Гунтер тяжело вздохнул:

— Но отклонить предложение Зигфрида было бы самой страшной ошибкой.

— Почему?

— Почему? — Гунтер горько усмехнулся, — Потому что это означало бы мою смерть. Если бы я отказался вместе с ним отправиться в Изенштейн, он получил бы долгожданный повод силой завоевать Вормс. И никто не помешал бы ему — кому нужен король, не держащий собственного слова? А если бы я явился сюда один, то был бы убит — кто тогда станет защищать Вормс и мою сестру? Нет, друг мой, я вынужден жить. Не ради себя самого, поверь. Если бы я мог уладить все ценой только собственной жизни, я решился бы на это без колебаний. Но на карту поставлена не только моя жизнь.

— Ты… ты все еще не сказал, зачем позвал меня, — напомнил Хаген.

Глаза Гунтера потемнели.

— Завтра Зигфрид одолеет Брунгильду, я отвезу ее в Вормс и сочетаюсь с ней законным браком.

— А я? — не унимался Хаген. — Что должен делать я?

Гунтер помедлил.

— Я ничего от тебя не требую, — проговорил он наконец. — Я… я лишь прошу о дружеской услуге. Я хотел, чтобы… — Он запнулся, не в силах больше выдерживать взгляд Хагена, — Убей его. Возьми в руки меч и прикончи эту собаку, Хаген!

— Убийство? — Холод звучал в голосе Тронье. — Ты хочешь принудить меня совершить убийство?

— Что значит — убийство? Я не требую этого, Хаген. Разве он уже не давал нам тысячу поводов его уничтожить? И разве он сотни раз не заслужил смерть с тех пор, как появился в Вормсе?

— Но мы говорим о разных вещах. Дай мне повод — единственный достойный повод, и я перережу ему глотку на глазах у Брунгильды. Но совершить убийство? Нет, мой король, — Теперь Хаген говорил совершенно спокойно. Предложение Гунтера было столь чудовищным, что он попросту не хотел даже думать о нем всерьез.