Данкварт посмотрел на него с недоверием.

— Во всяком случае, так он сказал Брунгильде, — продолжал Хаген, — Или, если уж быть совсем точным, это он передал Гунтеру.

— Но какова же истинная причина? — допытывался Данкварт.

Хаген перешел на шепот:

— Он присмотрит за судном. Возможно, нам придется сматываться отсюда со всей поспешностью.

Данкварт злобно фыркнул:

— Думаешь, они нападут на нас?

— Если победит Гунтер…

— Да ты сам в это не веришь!

Хаген лишь пожал плечами. Спорить с братом было бессмысленно. Но Данкварт не успокаивался:

— Что это за чепуха? Почему Зигфрид не явился?

Сигнал гонга избавил Хагена от необходимости отвечать. Из ворот в скале появилась фигура в красном с золотом плаще. Воин остановился возле огнедышащего жерла и поднял меч.

— Брунгильда! — Голос воительницы гулким эхом отозвался далеко вокруг, — Последняя из валькирий, повелительница Изенштейна и королева Исландии!

Хаген ожидал приветственных возгласов, восторженного гула — но ничего подобного не произошло. Напротив, благоговейная тишина воцарилась в каменном котле, когда в воротах появилась сама королева. Она была одета очень скромно: черная блестящая кольчуга, тонкая настолько, что словно шелковая повторяла ее формы, такие же шаровары и высокие черные сапоги. В руке Брунгильда держала простой круглый щит, а на поясе висел на удивление изящный меч. Единственным символом королевского достоинства служил массивный, причудливой формы золотой шлем, украшенный орлиными крыльями.

— Смотри, Гунтер! — прошептал Данкварт.

Хаген тоже заметил вторую фигуру, вслед за Брунгильдой появившуюся в воротах. Облачение воина служило весьма искусной маскировкой: в самом деле, заподозрить, что это не Гунтер, было сложно. Зигфрид — переодетый Гунтером — остановился в воротах. Брунгильда повернулась, нетерпеливым жестом приглашая его подойти ближе.

В отличие от королевы Гунтер-Зигфрид был разодет в великолепные шелка и бархат, кроваво-красный бургундский плащ ярким пятном выделялся на фоне черных скал. Хаген ощутил прилив негодования: Зигфрид неспроста выбрал этот смешной и только помешавший бы в битве наряд. Скорее всего, Гунтер сам вырядился бы точно так же, но в глазах Хагена это выглядело злой насмешкой над королем Бургундии.

— Гунтер Бургундский! — провозгласила Брунгильда, — Ты явился с берегов далекого Рейна, чтобы получить мою руку, — Голос ее был столь же громок и далеко слышен, как и у первой воительницы: кратер служил своеобразным рупором, многократно усиливающим звук, — Тебе известно условие, поставленное богами?

Гунтер-Зигфрид кивнул. Его лицо полностью скрывало опущенное забрало шлема, и Хаген знал, что он не произнесет ни слова. Ни один человек, хоть раз слышавший низкий, глубокий голос Гунтера, не спутал бы его с резкими, металлическими нотками голоса Ксантенца.

— Спрашиваю еще раз, Гунтер Бургундский, — продолжала Брунгильда, — готов ли ты помериться со мной силами в рыцарском поединке? Подумай хорошенько, потому как не жди от меня пощады.

Зигфрид снова кивнул. Одна из стражниц поднесла Брунгильде длинное копье.

Данкварт невольно шагнул вперед. Правая рука его автоматически потянулась к перевязи, где обычно висел меч. Хаген тоже ощущал растущее беспокойство.

Брунгильда подняла копье. Изящное движение руки — и, точно невесомая стрела, тяжелое оружие взметнулось в воздух. Описав необычайно широкую дугу над раскаленным жерлом вулкана, оно приземлилось на другом конце кратера. Сила броска была столь велика, что клинок копья сломался, вонзившись в черную лаву.

— Великий Один! — вырвалось у Данкварта, — Вот это удар! Гунтер проиграл.

Хаген резко поднял руку:

— Тише! — Он напряженно вглядывался вниз.

Зигфрид даже не шелохнулся, не поднял головы, чтобы проследить за полетом копья. Наконец подчеркнуто неторопливо он повернулся, прислонил к стене щит и свое копье, сбросил на землю плащ и только после этого снова поднял оружие. Прицелившись, Ксантенец разбежался и метнул копье.

На этот раз изумленный вопль вырвался не только у Данкварта. Многоголосый ропот пробежал по рядам воительниц, когда копье соперника Брунгильды, взметнувшись над кратером, вонзилось в лаву далеко за оружием королевы.

На секунду Брунгильда окаменела. Стоило ей поднять руку, в зале воцарилась гробовая тишина.

— Неплохо, Гунтер Бургундский. Теперь покажи, сколь меткой окажется твоя стрела.

По знаку королевы из тени ворот выступили две стражницы с луками и стрелами; они вручили соперникам оружие. Одновременно на противоположной стороне кратера появились две сплетенные из тростника мишени.

Данкварт с шумом втянул ноздрями воздух.

— Это конец, — пробормотал он.

— Почему же? — поинтересовался Хаген.

— Ты что, забыл: Гунтер никогда не был хорошим лучником. Он и в мишень-то попасть не мог.

— Может, он уже научился. Целый год ведь мог тренироваться.

Данкварт нахмурился, однако промолчал, напряженно всматриваясь вниз.

На этот раз опять первой начала Брунгильда. Она подняла лук, встала в стойку и, почти не целясь, выстрелила. Просвистев над кратером, стрела вонзилась в мишень. Хаген вовсе не удивился: мимо центра Брунгильда промахнулась не более чем на два пальца.

Теперь поднял лук Зигфрид. Целился он куда дольше и тщательнее, натянув тетиву до отказа. Секунда — и трехногая опора мишени, пронзенная насквозь стрелой Ксантенца, с грохотом опрокинулась. Несмотря на большое расстояние, Хаген прекрасно видел, что Зигфрид промахнулся лишь на один палец.