Хотя я понимаю, что нарушаю законы жанра: если это дневник, то надо не забывать и современность.

А что в современности?

Вот и убегаю в прошлую жизнь, в воспоминания, в сюжет ненаписанной повести про Темчика...

Как же дальше должен был развиваться сюжет?

Зоя Корнеевна так стала доверять мне, что однажды отпустила Темчика ночевать у меня на Нагорной. Там на пустом сеновале у меня было оборудовано что-то вроде каюты.

И вот вечером, уже на закате, мы пошли. И ночевать не стали, а отправились (почти невольно, подчиняясь какому-то сказочному зову) в путешествие по ночному городу.

Сохранился листок (10. 03. 94) с конспектом главы про это путешествие. Вот он.

“... Это полусон-полуявь.

Темчика отпускают ночевать у меня.

Никто не будет искать нас (мама думает, что я ночую у дяди Бори, а ему я сказал, что пойду к Темчику).

Мы идем через лог. Сперва – тихая сказка “Крепостного острова”. Потом -”страшное место” перед глинистым склоном, где меня всегда почему-то охватывает боязнь. Я его стараюсь обходить.

Темчик:

– Идем...

Мы проходим это место напрямик, и ничего не случается, только делается тепло. Похоже на облегчение в поликлинике, когда анализ крови уже взят.

Теплая вода в Тюменке. Мы бредем по руслу, и речка не отпускает нас. Мы выбираемся под высоким черным мостом к Туре. Темные массы обрывов, огоньки на том берегу, баржа-самоходка с уютным светом иллюминаторов...

Мы поднимаемся по обрыву. Город – и знакомый, и незнакомый.

Таинственный пустой рынок, павильоны, предчувствие грозы – электричество в воздухе.

По неузнаваемым (полуузнаваемым) улицам – снова к Нагорной. Церковь, которая давно уже была лишена колокольни – теперь с колокольней.

Откровенный разговор про жизнь. Покаяние: как я многого боялся в жизни, как иногда врал и жульничал...

– Я думаю, что нам еще не раз придется каяться, – по взрослому говорит Темчик.

Теплая капля падает за ворот.

Мы прячемся под пахучей скирдой, поставленной запасливым домохозяином у своего забора.

Ощущение братства.

Звезда, которая светит через ладонь Темчика.

– Темчик, сколько тебе лет?

– Сто двадцать... – Это он слегка дурашливо. Потом признается, что верит в “другие жизни” после смерти. О “Межзвездном скитальце” Джека Лондона (“Мне папа рассказывал”). О вечности и смысле жизни.

Мы засыпаем. Просыпаемся от того, что нам теплым шероховатым языком лижет ноги пришедшая откуда-то корова. Мы не пугаемся коровы и не сердимся на нее. Погладив ласковую буренку, мы уходим вдоль по улице.

Еще одна улица – мощеная и с теплыми лужами. Я ее узнаю . Это Садовая. Мы выходим на берег – и рассвет”.

Вообще-то это довольно точный пересказ одного моего сна...

А дальше было так...

17. 04. 97

Прежде, чем писать, что было дальше, надо вернуться назад. Я забыл упомянуть об одном важном эпизоде. Он, как говорят, “имел место” еще до нашего ночного путешествия.

Когда мы наконец увиделись с Темчиком после истории с пощечиной, я виновато объяснил ему, почему мы задержались после катания на плотах.

– Понимаешь, лезем наверх, а там из земли кости торчат...

Темчик серьезно выслушал о костях, о подземном ходе, о черепе, который скатился вниз. И тихо сказал:

– Это ведь, наверно, нехорошо...

– Что нехорошо?

– Что череп упал в бурьян... Он же... раньше же это человек был, а теперь его будто выбросили.

И я понял, что меня тоже царапает смутная виноватость из-за потревоженных костей. И даже суеверное опасение: не обернулось бы это бедой.

Делиться такими мыслями и чувствами с нашей компанией было себе дороже. Засмеют. Даже Семка, и тот наверняка проедется насчет моего “нежного воспитания”. А Темчик вот все ощутил правильно...

Кончилось тем, что мы пошли на обрыв у взорванного собора и, подвывая в беспощадной “татарской” крапиве, нашли череп и берцовую кость. И закопали их в глине у подножия обрыва. Изжаленные ноги и руки горели, но на душе стало спокойно.

Вот с той поры и появилась между Темчиком и мной особая, отдельная от других, дружеская близость. На которую, впрочем, остальные друзья-приятели внимания не обращали. Только маленький умница Игорек сказал однажды:

– Жалко, что твой друг Темчик скоро уедет.