Шрифт:
Андрей протянул руку к листку:
— Надо убрать!
Так и сделали, одним рывком. Но из-за угла за мальчишками наблюдала вредная Машка. Держала на ладони бумажный язычок. Когда ребята ушли, она оказалась в телефонной будке.
— Алло… Это магазин?
О, радость близких каникул! В классе перед уроками веселый шум, стаями реют бумажные голуби. Но шум сразу стихает, все встают навытяжку, когда появляются педагоги. Если бы одна Марья Ивановна — никаких проблем. Но с нею рядом твердо шагает Завуч — женщина с несгибаемым характером. И вместо озорного гвалта начинает звучать назидательная песенка:
Буквы разные читать, Тонким перышком писать Учат в школе, учат в школе, учат в школе…(Учат, мол, учат вас, а вы…)
— Садитесь, — величественно говорит Завуч. — Внимание. Администрации школы стало известно, что вы в своем коллективе укрываете казенного манекена… — Тут выдержка слегка изменяет ей. — Просьба: вернуть его обратно… Немедленно! — Завуч стукает книгой о стол. Марья Ивановна вздрагивает и берется за щеки.
Ребята непроизвольно начинают оглядываться на Ваську. У того очень напряженное лицо.
— В противном случае, — продолжает Завуч, — я вызову Комиссию. Срок на размышления одни сутки! — Она подымает острый, как единица, палец и сразу удаляется. За ней спешит Марья Ивановна.
Денис трогает Ваську за плечо:
— Да ты не переживай…
Тот обреченно машет рукой:
— А, уже все равно…
Подскакивает Андрей:
— Не бойся, мы тебя не выдадим!
Сережа резко оборачивается:
— Но ведь кто-то уже выдал!
Один из одноклассников смотрит подозрительно:
— А может быть, это ты и выдал! А теперь овечкой прикидываешься.
— Почему я?!
— А как же! — вступает в спор новый участник. — Только ты один клятву кровью не подписал.
Сережа вскакивает на парту.
— Я подписал!.. Карандашом… — и опускает голову.
— Карандашом… — со вздохом повторяет его приятель Глеб. Без иронии, даже сочувственно. И… без всякого доверия.
— Точно, это он! — скорый на решения, но не очень сообразительный Гошка прыгает к Сереже через парты. — Сейчас мы тебя… — и хватает Сережу за рубашку. Тот закрывается локтем.
— Стойте! Вы что, с ума сошли?! — Это вскочил Васька. Гошка, опомнившись, делает шаг назад. Васька опять опускается на скамью, смотрит исподлобья.
— А еще люди называетесь…. — Он по очереди вглядывается в лица. — Люди должны верить друг другу.
Сережа с надеждой открывает лицо. Остальные опускают головы: в самом деле, что это мы? Ведь только что все были друзья-товарищи и вдруг…
На классной доске крупными буквами была выведена меловая надпись:
ВЫЕЗДНАЯ КОМИССИЯ
ПО БОРЬБЕ
С ТРУДНЫМИ ПОДРОСТКАМИ
Под доской сидела за длинным столом эта самая комиссия. Восемь человек. Очень разных. Перед каждым — табличка. Слева пристроилась чувствующая себя не в своей тарелке Марья Ивановна («Классный руководитель»). Рядом — молодая женщина (над табличкой «Директор магазина» косо приклеен ярлык: «Зам». Судя по всему, сам директор не нашел времени для участия в заседании). Затем — «Завуч». Справа от завуча — женщина казенного вида в темных очках (табличка «РАЙОНО»), В темных же очках и с тем же казенным видом восседал рядом с представительницей районо «Председатель комиссии». По соседству — чувствуя себя неуютно под боком у значительной фигуры — ежился «Методист по воспитанию». Зато усевшийся справа от него «Методист по перевоспитанию» (массивный мужчина с полным лицом) был вполне уверен в себе и преисполнен важностью своей миссии. Самым крайним оказался маленький суетливый «Представитель общественности». Он то водил гребешком по прилизанной прическе и усикам, то, забывшись, надевал замызганную ушанку и тут же боязливо ее сдергивал. Тискал в пальцах снятые очки…
Комиссия вела между собой «предварительное обсуждение». Голоса перепутывались, эхо их разносилось не только по классу, но, казалось, даже по космическому пространству.
— До чего докатились…
— Если дальше так будет продолжаться, то…
— Куда смотрят родители!..
— Понимаете, манекен — имущество казенное, он пропал, а теперь с нас спрашивают…
Наконец поднялся Председатель. Эхо его обличительного голоса сильнее прежнего раскатилось по вселенной:
— Из магазина пропал манекен… Нам известно, что он среди вас… Вы должны сами… Где ваша совесть?..
Ребята сидели съежившись. Васька прижал ладони к щекам. Машкино лицо было непонятным — может быть, ее грызло раскаяние? Марью Ивановну явно мучило все происходящее.
В речь Председателя вмешалась Завуч:
— Долго еще будем молчать? Вы должны немедленно назвать его!..
— А то хуже будет! — Это привскочил суетливый Представитель общественности. Обличающе устремил на ребят палец, натянул ушанку и, тут же спохватившись, прижал ее к груди.
— Вот именно! — всей мощью своего авторитета подтвердил слова соседа крупногабаритный Методист по перевоспитанию.