Не зная еще, откуда донесся крик, он бросился во двор. На какой-то момент ему показалось, что крик прозвучал за пределами фермы... Сердце его сжалось. Может быть, это его племянников, возвращавшихся с виллы, догнал тот, кто напугал его коров на пастбище?.. Он стиснул кулаки и побежал к воротам, но, обернувшись, увидел: сквозь круглые отверстия в стенах голубятни струится яркий свет, освещая листву деревьев даже по ту сторону дома...

Не теряя ни секунды, фермер бросился к конюшне и быстро взбежал по винтовой лестнице, ведущей на голубятню.

"Бурбаки не ошибся!—подумал он.— Свет на самом деле горел..."

Он добрался до голубятни — и остановился перед распахнутой дверью, ошеломленный открывшимся ему зрелищем.

Огромный детина с длинными волосами, настолько светлыми, что они казались седыми, с хриплым стоном пытался разжать "челюсти" волчьего капкана, острые зубцы которого впились в его ногу.

Увидев фермера, детина выронил карманный фонарик, который освещал голубятню.

— Ради Бога, освободите меня!..— завопил незнакомец, извиваясь от боли; на лбу его блестели капли пота.

Дарвьер кинулся было на помощь... Но в следующий момент, преодолев сострадание, сурово посмотрел в лицо незнакомцу.

Нет, погоди, милок!— произнес он.— Я тебя освобожу — если ты скажешь мне, что ты здесь делаешь и куда дели детей!

Франсуа Дарвьер задал этот вопрос наудачу. Он вовсе не был уверен, что детина имеет какое-то отношение к исчезновению близнецов.

— Я вам все... скажу!.. Обещаю! Но умоляю вас, снимите с меня это!..

Ничего нет проще, голубчик. Но сперва говори. А там посмотрим, что делать. И учти, что жандармы будут с минуты на минуту... Итак, я жду.

Но незнакомец от боли потерял сознание. Фермер сбегал за железным стержнем и, вставив его в "челюсти" капкана, разжал его. Потом поднял раненого и, поднатужившись, взвалил его себе на спину.

Нелегкое это было дело — спуститься с такой ношей по узкой винтовой лестнице. Хорошо еще, что Жильберта, которую тоже разбудил крик, прибежала, накинув какое-то попавшееся под руку пальто, помочь мужу; вместе им удалось внести незнакомца в кухню.

Принеси простыню, Жильберта!— сказал муж, укладывая раненого на длинный стол.— Я тебе потом все объясню.

Он сходил на второй этаж и вернулся с матрасом. Расстелив его перед камином, фермер уложил на него бесчувственное тело.

Нога неестественно согнута!— задумчиво констатировал Дарвьер.— Капкан, должно быть, кость сломал... Пойду поищу какие-нибудь дощечки, надо наложить шину. Приготовь бинты.

Фермер принес две .каштановые палки, которые служили в саду подпорками. Сломав на колене сначала одну, потом другую, он приложил их к ноге с двух сторон и крепко прибинтовал.

Жена принесла кружку холодной воды и смочила лоб и виски раненого.

Что он делал на голубятне?— спросила она у мужа.

Сам ничего не знаю! Вряд ли что-нибудь хорошее... Когда придет в себя, может, расскажет...

Боже мой! Мне страшно!.. Только бы с детьми не случилось ничего серьезного!..

Фермер постарался, как мог, успокоить жену.

Как бы там ни было, скоро придут жандармы! Не бойся, все уладится!..

Но, утешая жену, он с содроганием думал: что еще уготовила ему эта ночь?..

Мишель и Даниель теряли терпение: долго ли им еще стоять и чего-то ждать в полном молчании и неподвижности? Конечно, Медар и пастух знают, что делают... В конце концов, они же хотят помочь им... Сознание это кое-как помогало братьям удержаться от бесполезных вопросов. "Всякому овощу свое время",— сказал Бурбаки. Доверие, которое внушал Мишелю с Даниелем этот спокойный, трезвый, здравомыслящий человек, было так велико, что они смирились, ожидая дальнейшего развития событий.

Не столь покорно, но все же подчиняясь властной руке хозяина, ждал, лежа под кустом на опушке леса и тревожно прядая ушами, и пес Турок.

Внезапно со стороны виллы донесся грохот; кто-то с силой хлопнул дверью.

В ночной тишине раздался возглас:

Чертов осел! Ты не мог быть повнимательней? Столько трудов, и...

Дальше последовало какое-то невнятное бормотание, в котором можно было уловить злобу и нервозность. Во тьме дрожал красный огонек сигареты. Турок глухо зарычал, но хозяин заставил его замолчать.