Когда он увидел открытую дверь, улыбка исчезла с его лица.

— Что здесь происходит?

— Вас ограбили, — выпалила Трейси.

— Ограбили?!

— Мы спугнули взломщика. Он сбежал.

— Куда?

— Вон туда, — показала рукой Белинда. — Он не мог захватить много. У него в руках ничего не было.

— Да тут и нечего взять, — заметил Хопкирк. — Одни картинки. Вы хорошо его рассмотрели?

Подруги покачали головами. Все произошло в мгновение ока.

Хопкирк заметно расслабился:

— Пойдемте внутрь, а то промокнем.

Внутри был настоящий разгром.

— Он у вас здесь все перевернул вверх дном, — посочувствовала хозяину Холли.

— Нет, у меня всегда так, — возразил Хопкирк. — Я живу один. И не отношусь к чистюлям.

— Жаль, что мама этого не видит, — вздохнула Белинда. — Она бы перестала грызть меня каждый день.

Все углы в трейлере были забиты всякой всячиной. Везде стояли какие — то коробки, банки с грязной водой. Всюду валялись огрызки карандашей, засохшие кисти, полувыжатые тюбики краски. И куда ни глянь — незаконченные рисунки, наброски, картинки.

— Кто — нибудь хочет кофе? — спросил хозяин.

Сама обстановка подсказала Детективному клубу, что безопаснее сказать «нет».

Хопкирк залез в какой — то угол, который с большой натяжкой можно было бы назвать кухней. Чиркнула спичка, загорелся газ, и вода полилась в чайник.

— Садитесь, если найдете куда, — прокричал Хопкирк из своего угла.

Белинда пробралась к окну, где было попросторнее. На столе лежала чертежная доска. Белинда склонилась над ней.

То, что она увидела, ошеломило ее. На великолепной мелованной бумаге красовалось родословное древо с подписями, сделанными каллиграфическим почерком. Вверху значилось: «Родословная Хейесов».

— Осторожней с этим, — громко предупредил мистер Хопкирк, выходя из «кухни». — Чтобы мне не пришлось переделывать.

Белинда показала лист подругам.

— Халтурка, — объяснил хозяин. — Я вынужден заниматься этим ради заработка.

— Но это мое! — воскликнула Белинда.

— Что значит ваше? — оторопело посмотрел он на нее.

— Моя семья. Я Белинда Хейес. Это родословная моего отца.

— Вот уж поистине мир тесен. Получается, вы знакомы с мистером Хенли Джоунсом.

— Знакомы. — Белинда смекнула, что не стоит говорить о Хенли Джоунсе: вдруг они друзья?

— Я частенько выполняю такие заказы для него. Многие интересуются своими корнями. По мне, так лучше забыть о прошлом: слишком много в нем неприглядного.

Закипел чайник. Хопкирк ушел на «кухню» и продолжал говорить оттуда:

— Положа руку на сердце, я не в восторге от этого Хенли Джоунса.

— Я тоже, — не выдержала Белинда.

— Белинда! — одернула ее Холли.

— Да нет! Пусть она говорит то, что думает. — Мистер Хопкирк вернулся с дымящимся кофейником.

И тут Белинду понесло. За несколько минут она выболтала все — вплоть до пропавшего завещания. Хопкирк даже присвистнул — недоверчиво так. Потом его вдруг осенило:

— Но вы сказали, что отец ваш видел фотокопию этого завещания.

— Да.

— Значит, оно существует.

— Если оно не поддельное, — вставила Трейси.

— Нет, — покачал головой Хопкирк. — Подделать старинный документ — почти невозможно, уж поверьте моему слову. Завещание затерялось где — то в бумагах архива.

Но Белинду было не переубедить.

— Нет, — уперлась она. — Миссис Тэйлор просмотрела каждую бумажку.

— А по — моему, прав я. Иначе зачем бы я стал вычеркивать ваше фамильное древо? Просто от нечего делать?

Холли и Трейси засмеялись. Даже Белинда улыбнулась.

Мистер Хопкирк отхлебнул кофе и уселся на табуретку.

— Ну, а теперь скажите, что вы здесь делали.

Бурная беседа о подтасовке документов вытеснила из мыслей все остальное, в том числе и цель приезда. Холли заговорила первая:

— Это по поводу Лавинии.

— Лавинии? — удивился мистер Хопкирк.

— Как, разве вы не слышали о ее мази для кожи? Кто — то подмешал в баночки с мазью отраву.

Хопкирк выслушал все внимательно и в конце сказал:

— Мне жаль, что так получилось. Но я не понимаю, чего вы ждали от меня?

— Мы подумали, вдруг вы вспомните, может, кто — нибудь подозрительный вертелся у стенда.

Ответ мистера Хопкирка был обескураживающим:

— Никому не удалось бы добраться до этих баночек, кроме меня. Думаю, что провернуть это дело мог только я.

Детективный клуб онемел и уставился на Джеймса Хопкирка. А Джеймс Хопкирк уставился на подруг.

— Но какой мотив?

Мотива явно не было.

— Баночки были запечатаны до того, как оказались на прилавке, — заметил Хопкирк. — Может быть, когда Лавиния их выгружала, она оставила свой товар без присмотра.