— Как видишь, пока нет. Мы Родину защищаем почти за бесплатно. Дальше говори.

— Ну, собралось нас таких побольше сотни. Кто откуда. Из Легиона обратно перебежали, из других стран, из Сербии, из Испании много. Нелегалы, сезонники. В Ираке до войны многие по контракту работали, домой не захотели. Все, конечно, с армейским опытом, от сержантов и выше. Афганцев уже нет, конечно, постарели уже, а так поучаствовали, кто в Чечне, кто где…

— Не рассусоливай. Где собрали?

— Сначала там же, в Ливии тренировались. В закрытом лагере. Инструкторы все европейцы, турок немного, толковые, кстати, офицеры, арабам до них, как до Марса… Слух был — у америкосов Курдистан для турок отбивать будем… Тут никто не возражал. С янкесами воевать — не с «чехами» же… Танкистов нас было пятнадцать экипажей, остальные типа «зеленых беретов».

— Детали пропускай. В Россию как попали?

— Так и попали. Построили нас как-то перед отбоем, и господин майор Шильдер…

— Немец? — перебил его Шульгин.

— Может, немец, может, швед, не представлялся. Но раз по «Леопардам» спец, наверное, немец. Но по-русски — не хуже вас. И говорит: «Задание, господа, немного меняется, скоро отправимся, только не куда-нибудь, а в Москву!» Тут меж парнями хипеж пошел, как в Москву, какую Москву? Что, после Ирака сразу на Россию штатники тянут? И как? Они ж нам вроде союзники теперь, и все такое! Мы так не подписывались… Понятно, как полторы сотни мужиков орать могут. Мы и в самом деле не власовцы какие…

— И все ж поехали?

— Так не к себе же! — искренне возмутился прапорщик. — Покричали мы, покричали, а тот майор сел спокойно в сторонке, закурил, дождался, пока успокаиваться стали, потом говорит, не про то шумите. Не в настоящую, мол, Москву, а вроде стрелялки компьютерной. И Россия придуманная, и все остальное. Там как бы белые в прошлый раз победили, а сейчас красные снова революцию затевают, и наша задача — белых поддержать. Смешно, с одной стороны, было слушать, а с другой — что иное ответить? Я хорошо помню, как оно было в девяносто третьем, Белый дом, мятеж и все такое. Тогда тоже рота танков в момент все придавила. Может, и сейчас, думаю… По телику и по радио все тихо, а вдруг правда коммуняки против Путина восстали? Так немцы с турками при чем?

— Еще короче. Объяснили вам все, на макетах потренировали, вы согласились…

— Не все. Человек десять наотрез отказались. Хоть в реальную Россию, хоть в компьютерную…

— Видите, Александр Иванович, — сказал Ляхов, — наемники-наемники, а совесть есть… И что с ними было? — обратился он снова к Швиблову. — Не посадили?

— Да ну, там же демократия, — из тона прапорщика следовало, что демократию он в целом одобряет, но и иронизирует одновременно. — Расчет в зубы, за реально прослуженное время, и гуляй… Апельсины собирай за доллар в день. И никакая там не совесть, господин генерал, а просто забздели они. Со своими воевать — не с янкесами.

— Что наглядно и подтвердилось. Верно?

— Куда вернее… Из десяти экипажей живых только мы двое и остались, да?

— Как добирались, расскажи.

— Как в компьютере, точно. Выехали ночью всем батальоном за полигон, километров пять на восток прошли, остановились, нас построили, сказали, что приступаем к выполнению… Снова тронулись, а рассвело — смотрю, мы уже Балашиху проехали, к окраинам Москвы подходим. И Москва совсем не та, как и было обещано…

— Крыша ни у кого не поехала? — спросил Шульгин.

— Вроде нет. И не такое видали… На окраине нас загнали в какое-то брошенное депо, могу на карте показать, велели отдыхать, сидеть тихо и ждать приказа…

— Командовал кто? Батальоном, ротами и вообще?

— Все русские. Подполковник Иванцов — комбат. Майор Жадобин — начштаба, у меня ротный — капитан Оридорога, взводные… А, неважно, — махнул рукой прапорщик. — Все сгорели…

— Незнакомые, непонятные люди были? Видел?

— Крутились какие-то. А как без этого, наши здесь ни ухом ни рылом. Ну вот, два дня отдыхали, в город не ходили, политинформацию два раза командиры читали, — вспомнил прапор последние советские годы, которые успел захватить. И даже вполне, если призывался он в восемьдесят восьмом — девяностом.

— Потом?

— Никакого «потом» не было. Утром нас подняли по тревоге, указали на карте маршрут, объявили, что в этом месте «наши» ведут бой, приказали выдвинуться и поддержать. Мы и поехали… И приехали, — скривился прапорщик.

— Видишь, как вас, дураков, кинули, — сочувственно сказал Ляхов. — Белые как раз — мы. А вы за красных сыграли. За них, получается, и «спеклись»…

Жаргонное слово в приложении к сгоревшим танкистам приобрело чересчур натуралистический оттенок.

— И что теперь с нами будет? — осторожно поинтересовался Швиблов. Второй танкист за время допроса не проронил ни слова, да к нему и не обращались.

— А что с тобой делать? Посидишь до конца заварушки под замком. Поймаем кого из твоих «работодателей», попросим обратно тебя вернуть. Зарплату и страховку там с них выбивать будешь. По законам демократии. Не поймаем — здесь крутись, как сумеешь. Свой доллар в день всегда заработаешь. Уведите их, — приказал Шульгин.

— И что мы имеем с гуся? — сам себя спросил Шульгин, расстегивая китель. И сам же ответил: — Вышкварки и мясо. То есть картина более-менее проясняется. Лихарев тут замешан, без всяких сомнений.