— Вов, я правда не могу… Это же нельзя. Можно сглазить.

— Подумаешь… Сам говорил, что Матвейка и Ташка не боялись признаться друг другу…

— Это они по малолетней наивности. А если всерьез, то не полагается… Да ты и сам догадаешься, если желание сбудется.

Он как-то поскучнел, зевнул и сказал пренебрежительно:

— А я уже догадался: ты пожелал, чтобы все твои дела с Махневским кончились благополучно.

Я хотел возмутиться, но побоялся новых расспросов и небрежно согласился:

— Считай, что так…

Мне вдруг показалось, что Вовка поверил. По крайней мере, с минуту он шагал с обиженным видом. Возможно думал: «Зачем загадывать такое, когда я и без того обещал тебе, что все будет хорошо?» Он опять принялся насвистывать, но не прежнюю мелодию, а «Севастопольский вальс». Я уже хотел начать объяснения: ты, мол, неправильно меня понял. Но он оборвал свист и другим уже тоном, озорно так заявил:

— А я про свое желание сказать не боюсь! Потому что оно уже сбылось!

— Как сбылось? — Я почему-то снова испугался.

— А вот так!.. Я загадал, чтобы бабочки в моем альбоме ожили и улетели!

— Куда? — совершенно глупо спросил я.

— Куда, куда! Туда, конечно! На те поля!

Он сказал об этом просто, а меня тут же снова сжала тоскливая напряженность. Но Вовка ее не ощутил. Или не захотел ощутить.

— Не веришь? Смотри! Тут пусто! — Вовка выдернул из-под футболки альбом, распахнул его. Чистые листы ударили по глазам резкой белизной… Возможно, Вовка не врал — бабочки ожили и улетели в иные пространства. А возможно, и врал — просто ловко раскрыл альбом на последних, незарисованных страницах. Но зачем? Я не успел ни приглядеться, ни сказать «а ну, полистай». Вовка скрутил тонкий альбом жгутом и кинул в лог, в чащу из крапивы и кленовой поросли. И радостно подпрыгнул.

— Теперь он ни к чему!

Вовкино веселье мне показалось ненастоящим. И тревога не ушла. Но Вовка живо ухватил меня за руку.

— Поехали скорее домой! Так есть хочется! Тетя Лидия говорила, что в холодильнике опять есть окрошка. И голубцы!

Сама «тетя Лидия» сегодня приходить на обед не собиралась: «У меня клиентов невпроворот». Видимо, поэтому даже не позвонила ни разу.

Мы вышли на Верхотурскую улицу, где была остановка автобуса, сели на разболтанную «семерку» и доехали почти до нашего дома. По дороге молчали. Вовка опять сделался насупленным и о чем-то думал, сидя у дребезжащего окна. Ладонью протирал запотевшее стекло. И вдруг поднес ладонь-лодочку к уху, насупился еще сильнее, вполголоса сказал:

— Ладно…

Я не решился ни о чем спросить.

Едва мы вышли из автобуса, Вовка тихо, но решительно сказал:

— Ваня, ты иди домой, а я — по делам. Приду вечером.

Все во мне опять заныло от беспокойства, но я знал уже: ни спорить, ни расспрашивать нельзя. Сказал только:

— Ты же голодный…

Вовка беспечно повернул бейсболку назад козырьком.

— Ни фига. Ангелы от голода не помирают…

Уже не первый раз сегодня Вовка напомнил мне, кто он. С какой-то целью?

Он рванул с места и побежал, не оглядываясь. Я смотрел ему вслед, пока красные кепка и футболка не исчезли за поворотом.

Дома я маялся, не зная, как убить время. Делать было абсолютно нечего. Съел окрошку и голубцы, выпил остатки коньяка из найденной за холодильником фляжки, залез в Интернет и долго шарил по сайтам с новостями. Новости были даже и не новости, а все одно и то же…

Вдруг заиграл Моцарта мобильник. «Конечно, Лидия…» Но это был Вовка. И сказал он то, чего я ну никак не ждал:

— Ваня, я вот что вспомнил. Ведь как раз сейчас Матвейка мучается из-за отобранного секстана. Ты постарайся, чтобы ребята его хоть немного успокоили…

— Вовка, да ты что! Ну… это же все такое… вымышленные события…

— Эх, если бы все так просто… — умудренно отозвался он в эфире.

— Вовка, а ты где? Ты когда придешь? Ты… это…

— Я, может, сильно задержусь. Зато потом все будет хорошо. А ты сделай, что я сказал… — И запищало в трубке.

А что я мог сделать? Я плюхнулся на тахту, и… мне приснилось, как две девочки — Инка и Ташка — утешают зареванного Карузу-Лаперузу и он всхлипывает все тише, тише… А потом я увидел, как мы всей компанией катаемся верхом на серебряном паровозике и Вовка с нами. И я счастлив, потому что знаю: он будет с нами всегда. В руках у Вовки осколок волшебного зеркала. Вовка пускает им солнечных зайчиков, и они превращаются в радужных бабочек…

Разбудила меня Лидия, когда вернулась из своего салона. Было уже около восьми часов.

— Я смотрю, ты с пользой проводишь время…

— Знать бы, где она, польза, — буркнул я.

— А где наш Вольдемар? — небрежно осведомилась она.

— Знать бы, где он, наш Вольдемар… Изволил проинформировать, что вернется поздно.

— И ты по этой причине пребываешь в депрессии.

— Я пребываю в ней по многим причинам, — прежним тоном огрызнулся я, хотя депрессии не было. Сон удивительным образом согрел меня.