— Юнга! Передайте приказ на другие катера! — слышит Витя.

Когда Витя окончил передачу, клубы дыма уже окутывали катер, а огонь бушевал вокруг, словно злясь на кораблик, который бесцеремонно отбрасывает его в стороны своим носом. По бортам с мокрыми швабрами стоят матросы. Они прикрывают рукавами бушлатов раскрасневшиеся лица. Вот один огненный язычок подпрыгнул, ухватился за борт и побежал на невидимых ножках по шаровой краске. Изотов несколько раз взмахнул шваброй — и огонек исчез.

Но чем дальше идет катер, тем больше дерзких огоньков прыгает на него, и швабры шлепают непрерывно. Их концы высохли, обуглились и рассыпают искры. У Изотова швабра вспыхнула, как смоляной факел. Он размахнулся, разжал пальцы, и она хвостатой кометой мелькнула над катером и потонула в огне. Трофим Федорович посмотрел по сторонам, взгляд его остановился на пустых ведрах, валявшихся на палубе. Он выругался, сорвал с себя бушлат и прихлопнул им язычок пламени, нахально взобравшийся даже на надстройку.

Стало трудно дышать, слезились глаза, а конца огненному морю еще не видно. Витя с тревогой посмотрел на Курбатова. Те же приподнятые плечи, фуражка, сдвинутая набок и немного на затылок. Словно не бушует кругом огонь, словно не несется катер почти вслепую, словно не означает внезапная посадка на мель неминуемую гибель его.

Из моторного отделения выскочил Юсупов.

— Мотор перегревается! Чистой воды надо! — крикнул он и убежал обратно.

Курбатов кивнул, сказал что-то Агапову, и катер повалился на борт, огонь взбежал на палубу, но поворот уже закончен. В дыму виден катер, идущий сзади. Его командир всматривается в Курбатова, спрашивает взглядом: «Что случилось? Помощь нужна?»

Взмах руки, кивок — и немой разговор окончен.

— Вперед! — приказал капитан-лейтенант, и его поняли.

Еще один поворот, и «сто двадцатый» идет в кильватерной струе. Здесь значительно легче: перед ним готовая дорожка, и можно немного передохнуть. Изотов рассматривает бушлат и сокрушенно качает головой:

— Одна вешалка осталась.

— Ну как, Витя? — спрашивает Курбатов.

Витя смотрит на большое красное пятно от ожога на щеке Василия Николаевича и отвечает бодро:

— Полный порядок, товарищ капитан-лейтенант!

Наконец катера вырвались на чистую воду. Почерневшие, с облезлой краской, они быстро приближаются к уже отчетливо видимому городу.

Моторист жадно пьет из ведра, пахнущего бензином. Вите слышно, как булькает у него в горле. Вода стекает струйками на замасленный комбинезон, на потную грудь, а он все пьет и пьет.

— Хороша водица! — говорит моторист, выливает остатки себе на голову и исчезает в моторном отделении.

На левом берегу мигнул огонек и погас.

Катера повернули туда, где он мелькнул, подошли к мосткам, и Курбатов первый спрыгнул на них. Не успел он сделать и трех шагов, как навстречу ему двинулась группа командиров. Витя узнал среди них командующего флотилией. Курбатов начал было рапортовать, но адмирал рукой остановил его и вышел вперед. Его глаза пробежали по корпусам катеров, по оружию и надолго остановились на матросах.

Потом он повернулся к Курбатову и спросил неожиданно просто, по-домашнему:

— Говоришь, пришел?

— Так точно, пришел.

— А это? Почему не переждал? — кивнул адмирал на огонь.

— Приказано было в ноль-ноль.

Адмирал улыбнулся, молодцевато сдвинул фуражку на затылок и сказал:

— Значит, воевать можешь! Бери десант — и в город. Приказ получишь у начальника штаба на командном пункте. — А потом повернулся к одному из сопровождающих его командиров и произнес тоном, не допускающим возражений: — Завтра же заменить обгоревшее обмундирование.

Витя немного разочарован и обижен. Он думал, что командующий скажет что-то особенное и похвалит команду, Курбатова. Неужели все они не заслужили простой благодарности?

Но у себя за спиной он услышал приглушенный голос Изотова:

— Вот и правильно, по-хозяйски… Не такое сейчас время, чтобы в любезностях рассыпаться.

Едва командующий отошел от катеров, как к ним подбежал командир дивизиона. Он стиснул руку Курбатова, несколько минут молча тряс ее, а потом сказал, не скрывая радости: