Громов оглянулся и некоторое время с недовольством лицезрел молодых людей, одного из которых он уже имел сомнительную радость видеть сегодня утром.

— Вот дуреха и дочку не сплавила на сегодня, — недовольно проговорил он. — Мне сейчас некогда с вами заниматься, идите-ка по домам.

— Я вроде дома, — сухо заметила Оксана.

— Ну, в таком случае, иди к себе и сиди не рыпайся, пока твоя мамаша занята будет.

— Ну, вы Виктор Леонтьевич и хам! — заявила она.

— Послушай ты, мерзавка, быстро выметайся отсюда, пока я не разозлился! — выкрикнул он.

— То же самое мы хотели сказать вам, — нагло заявил Паша.

Предложение было довольно самоуверенное, учитывая, что фигурой генерал напоминал крупных размеров кабана, разрядник Сорокина сел, сам он был недавно побит, а Султанов вообще драться не умел.

— Ну, вы сами напросились! — угрожающе проговорил Громов и по привычке дворового хулигана, коим с успехом был в молодости, без всяких дополнительных проволочек напал на них.

Паша с Сорокиным прыснули в разные стороны от этого ревущего танка.

— Куда ж вы защитнички хреновы? — торжествующе выкрикнул генерал и быстро догнал Сорокина.

— Только не в лицо! — успел предупредить тот за секунду до того, как генерал сокрушительно двинул его в нос, и тот лопнул подобно спелому помидору под колесами трактора.

В это время, подбежав к генералу сзади, Паша от всей души огрел его подхваченной с пола тумбочкой. На оторопевшего генерала посыпались флаконы духов, баллончики со спреем и гелем и другая подобная дребедень.

Со злобным ревом генерал развернулся к Султанову, и тот увидел в его разом побагровевших глазах нечто такое, что заставило его с истошным криком "Спасите!" кинуться наутек. Генерал устремился за ним, и они стали носиться по комнате.

Сорокин понял, что если он не вмешается, его дружку конец. Зажимая кровь из носа одной рукой, он захватил добротный дубовый стул из кухонного гарнитура и огрел разошедшегося не в меру генерала. Громов как раз поворачивал на бегу, стремясь ухватить Пашу, так что удар пришелся в кон. Мало того, что он опять угодил в голову, так еще генерал потерял равновесие и вошел в стену.

Стремясь не упасть, Громов хватался за все руками, но его усилия закончились тем, что вместе с сорванной экибаной он сверзился на пол.

Тут уж друзья накинулись на него вдвоем, даже Паша вернулся, и били его, чем ни попадя. Оставшимися стульями, табуретками, вазами и даже бутылками с шампанским.

Однако генерал встал через все это словно Голиаф!

— Замочу! — закричал Громов, но язык его уже слегка заплетался.

Его качало, и, поняв, что физически двух мужчин, хоть и дохлых, ему в таком состоянии не одолеть, он кинулся искать пистолет в брошенной одежде. Оксане удалось буквально выдернуть кобуру у него из рук.

— Ах ты дрянь! — он ударом отшвырнул ее на пол.

Падая, она сдернула с него трусы. Он запнулся в них, опустился на колени, и в этот момент на него налетели Паша с приятелем, совместными усилиями с неимоверным грохотом надев на противника целиком обеденный стол с остатками еды и посуды. У Паши возник суеверный страх, что двужильный генерал выдержит и этот чудовищный удар, и что он вообще бесчувственный, нечто вроде Кощея бессметного. Но после последнего удара у генерала сделались глаза с поволокой, и он довольно легко вышел сквозь остекленную веранду, после чего воткнулся лицом в землю, словно желая дать всходы. В комнате установилась невероятная тишина, в которой открылась дверь ванны и появилась разрумянившаяся Светлана. Она с недоумением уставилась на комнату, тщетно силясь постигнуть произошедшие с ней за несколько минут разительные изменения.

— А где Виктор Леонтьевич? — невпопад спросила женщина.

— Вышел в сад, — ответил Паша.

Пока Оксана с матерью оказывали первую помощь многострадальному Сорокину, Паша занялся вещами генерала. Первым делом он забрал пистолет, после чего занялся кошельком. В нем обнаружилась пухлая пачка рублей и долларов. Не колеблясь, он переложил ее себе.

— Это аморально! — заявила Светлана. — Вы действуете как тривиальный вор.

— У меня сейчас нет времени говорить о морали, — возразил Султанов. — Менты очень не любят, когда их генералов лупят табуретками до беспамятства. Нам с Сорокиным надо скрыться и чем дальше, тем лучше. Скоро у нас будет на хвосте вся городская милиция.

— Но нам с Ксюшей надо собрать вещи, — забеспокоилась она.

— Откровенно говоря, я не имел в виду, что вам тоже придется скрываться. Вы ни в чем не виноваты. Вы генерала не били. Скажете, что нас не знаете и дело с концом.

— Мы поедем с вами! — заявили мать с дочерью вместе.

Паша посмотрел на них, не пытаясь переубедить, благоразумно решив, что когда им надоест изображать из себя героинь, они сами отстанут. Считая себя знатоком женщин (как и всякий писатель), он прикинул, что надолго их терпения не хватит.